Клеймо дьявола

Кирхроде был не слишком крупным городом в Верхнем Гарце, примерно с тысячей жителей; среди них купцы, ремесленники и поденщики. Однако основную массу составляли рудокопы. Благодаря им и вольности, предоставленной сюзереном, город процветал. Вольность давала много привилегий. Так, бюргеры были освобождены от уплаты налогов и воинской повинности, имели право свободно выбирать советников и судей, право на свободу торговли, пивоварение и торговлю спиртными напитками, право рубить строевой лес и дрова в окрестностях города и некоторые другие. Один лишь налог на добычу руды должен был выплачиваться регулярно.

Процветание города было заметнее всего по многочисленным роскошным фахверковым домам в центре города. Здесь, на площади Гемсвизер-Маркт красовались самые пышные дома с богатой резьбой на колоннах и по фасаду. Гордостью Кирхроде была ратуша, каменное готическое строение, выходящее фасадом на торговую площадь. Как раз из ратуши и вышел Лапидиус с Фреей Зеклер позади.

— Сейчас пересечем площадь, повернем на Кройцхоф, а там рукой подать до Бёттгергассе. Это недалеко, — сказал Лапидиус.

Она не проронила в ответ ни слова, только догнала его и теперь шла рядом. Не обращая внимания на окружающих, он шел вперед мимо лотков, палаток и тележек. И хотя в это время года еще не было ни ягод, ни овощей, ни фруктов, на рыночной площади царила суета. Уже поблизости от поворота на Кройцхоф случилось то, чего Лапидиус и опасался. Одна из торговок узнала Зеклер и завопила:

— Гей, люди, смотрите-ка, кто там вышагивает! Ведьма!

— Ведьма? Какая ведьма?

— Фрея Зеклер!

— Где? Где она?

— Да вон же! Слепые вы, что ли? Вон! Вон она!

— А я-то думала, она в застенке!

Эти и подобные крики в один миг полетели со всех сторон. «Скорее отсюда!» — подумал Лапидиус, схватил свою спутницу за руку и не слишком ласково потащил сквозь толпу любопытных. Пришлось пару раз толкнуть локтями, наступить на парочку ног, дать коленом под зад, пока они наконец не оказались на Кройцхоф, и Лапидиус облегченно вздохнул. Но весть о появлении ведьмы бежала впереди них. Матери прятали детей, старухи пялились, разинув рты, справа и слева хлопали распахивающиеся окна.

Лапидиус спешил дальше. Прочь, скорее прочь от этих любопытных зевак! Наконец они оказались на Бёттгергассе. Досюда новость еще не долетела. Сердце его выпрыгивало из груди — он был не привычен так носиться. А Фрее Зеклер все нипочем. Ее дыхание даже не участилось.

— Вот здесь я живу, — еле выдохнул Лапидиус.

Она окинула взглядом дом: трехэтажный, ухоженный; верхний этаж и чердак уступом выдвигаются вперед, чтобы таким образом увеличить жилую площадь.

— Вы, должно быть, жутко богаты.

Голос из соседнего дома проревел:

— Ага, денег куры не клюют… Ха-ха! Вот умора!

Он принадлежал малому, чуть не по пояс высунувшемуся из окна. У него было глупое лицо, а сам он выглядел таким неотесанным, что едва не выламывал рамы. Имя его было Горм. Он служил подмастерьем по слесарному делу у мастера Тауфлиба.

— Богач, ха-ха, богач… — начал он было сызнова, но тут его взгляд остановился на Фрее Зеклер. Он захлопнул пасть, а лицо приняло оторопелое выражение.

Лапидиус предположил, что его ослепила красота Фреи Зеклер.

Изнутри донесся другой голос, грубый и привычный повелевать:

— А ну за работу, бездельник! Да поторапливайся!

Это был мастер Тауфлиб.

— Заходи, — сказал Лапидиус, открывая дверь. Его дыхание немного выровнялось.

Лапидиус сидел в своей лаборатории и был близок к отчаянию. На широком лабораторном столе, уголок которого был освобожден от приборов, стояла нетронутой еда для Зеклер. Нетронутой уже несколько часов.

— Ты должна что-то поесть, — в сотый раз убеждал он.

И в сотый раз она отвечала лишь взглядом искоса. Ему так и не удалось пробить брешь в стене ее молчания. И это притом что он ее заботливо усадил, расспрашивал о доме, о родителях, о братьях и сестрах, есть ли у нее поблизости родственники, сколько ей лет и так далее, и так далее. Она упрямо молчала. Только метала время от времени косые взгляды. И дважды бросила:

— Вам-то какое дело, оставьте меня в покое!

Он выходил посоветоваться с Мартой, как заслужить доверие девушки, но та только пожала плечами. Растерянный, Лапидиус вернулся обратно в лабораторию, снова уговаривал ее. И все понапрасну.

— Ты должна что-то поесть!

— Сами ешьте.

— Никому не будет пользы, если ты умрешь от голода.

— Ба! Чегой-то вы вдруг такой добрый? Хотите меня одурачить? Не выйдет!

У Лапидиуса забрезжила надежда. Фрея Зеклер хоть что-то сказала! Уже неплохо. Может быть, и удастся уговорить ее поесть.

— Скажем так, я из числа людей, которым доставляет радость помогать другим.

— Ба! — Фрея Зеклер закатила свои прекрасные глаза. — В жизни таких не встречала! Скажите наконец, чего вам от меня надо?

— Просто помочь и ничего больше.

Фрея Зеклер замолчала снова.