Клеймо дьявола

— Дай Фрее ивового отвара, а потом проследи, чтобы она получала довольно жидкости. Проверь слой мази. Еще раз обработай губы порошком извести. Вчера я заметил, что снова появились язвы.

— Ладна, хозяин.

— И посмотри, чтобы в камере не было пауков.

— Ладна, хозяин, а пожевать чё-нето все жа надо ба.

— Вернусь, поем холодного жаркого. Так что не все относи матери.

— Дак нешто я…

— Хорошо. Я пошел.

Не обращая внимания на причитания Марты, он вышел из дома.

Лапидиус направился сразу к Шелленгассе, которая вела к восточным воротам. Через них он покинул город и взял курс на Цирбельхё. Направление выбрал не случайно. Поразмыслив, он решил, что надо бы потолковать со старым Хольмом. Он, как и в первый раз, пошел короткой дорогой и тут же снова заблудился. Проклиная свое неумение ориентироваться, он закричал:

— Хольм! Хольм, отзовись! Хоооольм!

Долго ждать не пришлось. Кусты раздвинулись, и старик показался собственной персоной. Лапидиус испытал облегчение, что Хольм еще не слишком под мухой. Слезливые глаза пьянчужки были не такие мутные, да и качался он умеренно.

— Вот, хотел заглянуть к тебе, — сказал Лапидиус, подходя ближе. — Ты ведь меня помнишь?

— Чё? Сроду вас не видал, ик… нее, не припомню. — Как у всех предавшихся безудержному питию, в трезвости Хольм чувствовал себя погано, соответственным было и настроение. — Да и знать не желаю, — закончил он, исчезая в лесу.

— Постой, постой, конечно, ты меня знаешь! Я магистр Лапидиус, — Лапидиус нагнал его и схватил за рукав ветхой одежонки. — Пару дней назад я был здесь. Мы с тобой встретились и поболтали. Ну, и ты тогда даже… — он замолчал, потому что лишку сближаться тоже не хотелось.

— Да не знаю я вас, черт побери!

Лапидиус все еще удерживал старика. Как это Хольм его не помнит? Не может такого быть! Пьян в стельку он не был, они даже поговорили! Что-то здесь таится другое. Ну, конечно! Его платье! В тот день было тепло, и Лапидиус был одет в свой любимый испанский костюм, изрядно поношенный. А сегодня из-за собачьего холода на нем теплый плащ, соответствующий его положению.

— А шапочку мою не узнаешь? Я никогда ее не снимаю, и в прошлый раз она была на мне. Мы сидели возле твоей хижины. Я еще попросил у тебя воды, но воды не было. Потом ты заснул, а я…

— А-а-а, приятель, так это ты? Токо странно ты как-то выглядишь. Деньжатами, что ли, разжился? Ладно, ладно, старина Хольм, ик… не станет завидовать. Слушай, во рту прямо все пересохло! Пошли ко мне!

Лачуга старика выглядела так же, как Лапидиус ее и помнил. Покосившаяся, продуваемая всеми ветрами, открытая всем дождям. Перед входом все так же лежало поваленное дерево.

— Заходи, ик…

— Давай лучше посидим здесь.

— Ты чё? В доме же теплее, у меня даже огонек есть… Ну, как хочешь.

— Спасибо. — Лапидиус присел на бревно.

— Обожди токо, — Хольм исчез в развалюхе.

Прошло довольно много времени. Лапидиус уже собрался сходить за стариком, как тот появился на пороге с перекошенным от горя лицом.

— Где-то точно было, провалиться мне на этом месте! А щас нет. Где ж оно… ик… запропастилось?

— Ты что-то ищешь?

— Ага, приятель, ище как ищу!

Хольм с удвоенным усердием принялся обшаривать каждый уголок перед лачугой: заглянул за бревно, пошарил за бочкой с дождевой водой, чуть не на коленях оползал опушку леса. И, наконец, исторгнул вопль облегчения:

— Вот оно! Я же помнил, что там оставалось!

Из густых зарослей папоротника он извлек большую кружку и набросился на ее содержимое. Он пил большими глотками, прикрыв глаза и закинув голову. Его кадык ритмично ходил вверх-вниз.

— Будь я проклят, как мне его не хватало! — Старик вытер рукой рот. Глаза у него заблестели, лицо обрело цвет. — Хлебнешь, и снова можно жить! Хошь, приятель?

— Нет, нет, спасибо. Если у тебя есть, то немного воды.

— Воды? Фу ты ну ты, такого сроду не держим.

— Я был почти уверен.

— Что? Ах, ты про это? Так уж вот, нет да и токо. — Хольм снова присосался к кружке. Его настроение быстро поправлялось. — Прекрасный сегодня денек! Чуток холодновато, ик… но денек, прямо скажем, отличный!

Хольм выглядел почти счастливым.

Лапидиус был не склонен обсуждать со стариком прелести погоды, хотя лес вокруг в снежных шапках производил потрясающее впечатление.

— Скажи-ка, Хольм, это ведь ты нашел на площади мертвую женщину, правда?

Хольм, присевший тем временем рядом с Лапидиусом, ответил:

— Я, а что?

— А дня два спустя обнаружил женскую голову над дверью на Бёттгергассе, так?

— Пръятель, до чертиков я не напиваюсь, не-е, не до чертиков, ик… Но голову видел, ик… Мертвую голову с рогами. Я уж подумал, в ад меня угораздило… токо нее, была голова, мертвая голова, как есть мертвехонькая, дааа… — Хольм тряхнул головой.

— Что меня удивляет, как это ты оба раза находил мертвецов, именно ты, хотя в Кирхроде сотни горожан. Тебе это не кажется странным? Сначала труп на площади, потом мертвую голову над дверью… — Лапидиус многозначительно смолк.

Было видно, как черепушка Хольма работает. Он силился понять сказанное. Вдруг у него отвалилась челюсть: