Клеймо Дьявола

Подперев щеку рукой, Хамал долго смотрел ему вслед. Затем медленно встал и поплёлся в гостиную Риммона, где нашёл Сирраха сидящим за письменным столом, доверху заваленном бумагами, исчёрканными схемами и цифрами. отго предложение, Риммонпальни. кой помещений, приобретением его предложение, Риммон погрезилсям, заваленном бумагами, исчерканЗасидевшись как-то с Невером за шамбертеном, Риммон спросил, апеллируя к его обширному опыту покорителя женских сердец, — как понять, любят ли тебя? Невер улыбнулся и мягко заметил, что тут и понимать нечего. По его глубокому убеждению, Сирраху давно пора сделать предложение и, если ему откажут, окажется, что он, Невер, совершенно не понимает женщин. Se non e' amore, cos'e? Хамал на прямой вопрос об отношении к нему Эстель полностью подтвердил слова Мориса, основываясь уже на мыслях самой Эстель. После происшедшего перед экзаменом у Пфайфера, Риммон наконец и сам поверил, что его любят. В итоге, вернувшись после экзамена из женского портала к себе, Риммон объявил Хамалу, Неверу и Ригелю, что он помолвлен, и в мае состоится свадьба. Если этим сообщением Сиррах хотел кого-то удивить, то не преуспел. Его сокурсники только молча переглянулись.

Собственные раздумья сегодня раздражали и обременяли Гиллеля, и он — для отдохновения — углубился в мысли Риммона. Тот вначале был погружён в планы реконструкции подъездной аллеи и ремонта ветхого арочного моста в своём имении. Потом в его голове завитали образчики новых интерьеров и принадлежности свадебной церемонии, а сейчас все мысли были заняты отделкой помещений и приобретением новой — двуспальной — кровати для супружеской спальни. Важным представлялся и заказ декоратору, — какие обои предпочтет Эстель? Может, тёмно-вишневые? Какой цвет у неё любимый?

— Жемчужно-розовый, — лениво буркнул Гиллель, растягиваясь на диване.

Матримониальные планы Сирраха ничуть не увлекли его и, вынырнув из риммоновых мыслей, Хамал снова задумался. В течение трех последних недель он не упускал случая проникнуть в помыслы Мориса де Невера, и был абсолютно уверен в своих наблюдениях. Но то, что он читал там, было непостижимо! Начать с того, что мысли вчерашнего помешанного на сладострастии кота были теперь точной копией мыслей девственника Ригеля, так он ещё и умудрялся мыслить цитатами из Евангелия! Добро бы, притворялся. Но Хамал безошибочно читал самое потаённое. И Вальяно… Вальяно стал въявь благоволить к Неверу!

Хамалу очень нравился Рафаэль Вальяно, его невероятный интеллект и ошеломляющие знания, и то, что тот практически не замечал его, очень задевало самолюбие Гиллеля. Он чувствовал уколы зависти и ревности, когда видел, что Невер с Ригелем почти каждый вечер уходят к профессору и после часами, наперебой цитируя, восторгаются им.

За окнами сгустилась тьма. Риммон зажёг свечи, сказал, что скоро закончит, и предложил поужинать. Хамал молча кивнул. В тёмном углу что-то зашевелилось и страшно зарычало. Гиллель вздрогнул и подскочил, сжавшись от ужаса.

— Боже мой, что это!?

— Что с вами, Хамал? — Элегично, не отрываясь от бумаг, спросил Риммон. — Это же Рантье.

— А чего рычит?

— Нергал идёт.

На лестнице вскоре и впрямь раздалось визгливое разухабистое пение. Фенриц, плотно закусив, любил подрать глотку. Вот и сейчас он во всё горло распевал арию герцога Мантуанского, заглушая своим звучным козлетоном даже бой главных часов, пробивших восемь.

 -… La donna е mobile
 qual piuma al vento,
 muta d'accento e di pensiero.
 Sempre un amabile
 leggiadro viso,
 in pianto o in riso, е menzognero.
 е sempre misero
 chi a lei s'affida,
 chi le confida mal cauto il core!
 Pur mai non sentesi
 felice appieno
 chi su quel seno non liba amore! [8]

Голос постепенно стих в глубине галереи. Рантье успокоился, и, свернувшись пушистым клубком у камина, уставился на огонь. Успокоился и Хамал.

— Надо полагать, наш sans egal et sans pareil, несравненный и бесподобный Фенриц любит Верди. У него довольно приличный баритон. Как он умудряется брать теноровые ля-си-бемоль как си-до? И, почему он вообще всё время поёт теноровые партии?

Ответ Риммона не отличался логичностью, зато пленял эмоциональностью.

— Потому что свинья. Чуть не сморил моего пса, — злопамятно пробормотал он и неожиданно даже для самого себя с отвращением полушёпотом добавил. — Нехристь.

Глава 24. Подлинное величие

«Горше смерти — женщина, потому что она — сеть,

сердце её — силки и руки её — оковы.

Угодный Господу спасётся от неё, а грешник будет уловлен ею».

Екклесиаст. 7.26.