Клеймо красоты

Главное дело, эти сволочи, едва войдя в дом, сразу сунулись на кухню и отрезали Виталю от подвала. Еще какие-то полминуты – и он успел бы прошмыгнуть в люк, а там открыл бы ход в нижний ярус подполья… и тогда искать его можно было хоть до этого самого конца света, когда б он ни наступил: хоть 9 августа, хоть 39-го! Но момент был упущен.

Виталя согнулся под лестницей, понимая, что через минуту его найдут. Стрелять? Но тогда уже точно ляжешь трупом ни за что ни про что. И тут он вспомнил про сауну.

Легче тени скользнул в сыроватую, студеную темноту, на дрожащих ногах осторожно пробалансировал мимо бассейна, думая только о том, как бы не сорваться с осклизлых камней и не ухнуть с грохотом в воду. Да еще и завопить при этом…

Обошлось. Не сорвался и не заорал.

Запахло застарелой гарью, сажей. Виталя осторожно, чуть дыша, открыл дверку русской печи и заполз в стылое нутро, слыша, как за спиной грохочут голоса, приближаются…

Он свернулся клубком и замер, потом вдруг сообразил, что, если они откроют дверцу и заглянут, сразу увидят его, скорчившегося, словно младенчик в материнской утробе. Отполз поглубже, привстал, сунув голову в коленчатый изгиб широкой трубы. Тощий Змей прополз бы тут мгновенно, а вот Виталя с его богатырской статью… Хотя нет, плечи вроде уже просунулись. Дальше пойдет легче!

Он даже не подозревал, что может так изгибаться, завязываться такой мертвой петлей. С другой стороны, жить захочешь – еще и не так завяжешься!

Ну, все. Голова уперлась куда-то. Как говорится, неба лбом не прошибешь! Виталя застыл в невероятной позе, не то стоял, не то висел, упираясь локтями, коленями, спиной и головой враз. Отвратительно пахло сажей, она шуршала, осыпаясь хлопьями: ведь на стенках дымохода ее были целые залежи! Хлопья падали вниз с чуть слышным шелестом, а Витале чудилось – с грохотом, будто камни.

Голоса доносились к нему приглушенно, хотя ни в тональности, ни в выражениях ночные гости не стеснялись. За эти несколько минут Виталя наслушался о себе и о своих предках до седьмого колена больше, чем за всю минувшую жизнь. Ему было страшно, невыносимо страшно, но иногда начинал разбирать совершенно неуместный смех. Особенно когда слышал отменно забористое выражение. Так и хотелось дурашливо заорать: «Эй, брателло, дай слова списать!» А потом вывалиться из печи, черному, словно запечная кукарача, и завыть: «У-у-у!» А вот интересно, эти самые кукарачи, что означает, как известно, тараканы, они во всяких Латинских Америках где живут? Печек у них ведь там нет, небось и так жарко?..

Иногда в мозгах наступало просветление, тогда Виталя сам удивлялся количеству дури, которая лезла ему в голову. Какие кукарачи? Какие печки? На всем белом свете сейчас существовала только одна печка – та самая, в которой прятался пуп земли Виталя Шерстобитов!

«Как же все будет, если они меня убьют? – смятенно подумал вдруг Виталя. – Наверное, все на свете сразу подохнут… Жалко, особенно Иринку жалко, хорошенькая девчонка, я никогда раньше и не видел таких. Нет уж, лучше я бы пожил – тогда и она поживет!»

После этой вспышки субъективного идеализма в сознании Витали наступил некий временной провал. Без мыслей и почти без чувств он висел в черной, душной, холодной тьме между небом и землей, ощущая только, как постепенно выстывает тело, прикасавшееся к холодным кирпичам: сауну они со Змеем не топили уже больше месяца – ленились. По причине той же лени не занесли в сауну дровишек. В камине они всегда лежали, а здесь – нет. Это Виталю, надо полагать, и спасло: ну какой дурак среди глубокой ночи потащится к поленнице, чтобы растопить печку и проверить, не прячется ли там беглец?!

И вдруг автоматная очередь долетела до него сквозь толщу кирпичной кладки. Выстрелы – и плеск воды, прошиваемой пулями.

«В бассейн стреляют! – догадался Виталя. – Во козлы! Что я им, Ихтиандр какой-нибудь? Или сижу на дне, дышу через соломинку? Ага, еще бы соломинкой разжиться…»

В следующий миг все мысли вылетели у него из головы, потому что скрежетнула дверца печки, и до Витали долетел слабый блик света. «Неужели дверца так же скрипела, когда я сюда лез? – подумал он с ужасом. – Как же я ничего не слышал? И, главное, как не слышали они, ведь этот звук и мертвого разбудит!»

Внизу кто-то был. Кто-то всунулся в печку чуть не до половины туловища и вглядывался в углы. Виталя всей кожей ощутил луч фонаря, скользивший все выше, выше… Внезапно у него ослабли руки, да и ноги, упершиеся в стенки дымохода, сделались как ватные. Ладони покрылись ледяным потом и тоже заскользили по саже, будто по маслу.

«Я сейчас упаду! – понял Виталя. – Сейчас рухну прямо ему на башку! И тогда все… все!»

И вдруг внизу кто-то заматерился, громко захаркал, с отвращением отплевываясь.

– Во сучара! – послышался возмущенный до изумления голос. – Прямо в харю таракан свалился. Да какой здоровый, чуть не убил!

Рядом захохотали.

– Тебя, блин, и пушечным ядром не убьешь, а уж тараканом… Ну, есть там кто?

– Ни хрена там нет, кроме сажи и тараканов. Похоже, и этот в лес чесанул.