Клеймо на душе

И сердце в груди каменеет, потому что с диким ором «МОЕ!» рвануть вперед хочется! И сгрести Юльку своими руками, прижать к себе, аж притиснуть. А этому дебилу, который сейчас рискнул его, Дана, Юльку обнимать, перегнув, поддерживая своей рукой в каком-то диком па танца и слишком уж низко склонившись к лицу его жены, тупо подбить оба глаза. А потом заехать в живот кулаком…

Тело уже само раскачивается. Давно его так не накрывало, давным-давно. И пришлось потратить некое, почти титаническое, если начистоту, усилие, чтобы просто на месте остаться, не стартанув вперед. Просто стоять на этом греб*нном пороге и пытаться вспомнить, каким чертовым образом его легкие привыкли дышать!

Правое плечо и часть грудной клетки запульсировало ноющей болью.

— Плавнее, назад глубже…

Расслабился? Решил, что силой воли обуздал себя сам? Или просто не возникало случая проверить? Ну так вот он, случай этот, чтоб подорвало их хренов зал, мля!

Мужик уже едва не ко рту Юле прижимался, так близко наклонился. Или это Дану от злости казалось?

Гремела музыка.

В помещении больше никого не было: Дан на пороге, да Юля вместе с… Колей, вторым тренером, которого они наняли ей в помощь, тоже потратив немало времени. Коля же помогал и самой Юле восстановить все навыки в танце… Дана аж подкидывало, когда сейчас думал о том, чего в голове у этого… танцора, блин, быть могло, когда он вот так возле Юли крутился и обжимался!

Или ничего не было? И он сам придумывает, вновь проваливаясь в глубину собственных демонов недоверия и сомнений, комплексов, с которыми так и не нашел времени разобраться?

Попытался выдохнуть. Не вышло ни черта.

Пришлось прилично задержать дыхание, пока легкие не начали болеть от нехватки кислорода и дикой потребности сделать вдох, чтобы эта треклятая пелена с глаз немного спала. Дан титаническим усилием воли заставил себя разжать кулаки и снова посмотреть на происходящее.

Они не делали ничего эдакого. Танцевали, уже давно сменив позицию. И да, Коля был близковато. Ближе, чем понравилось бы любому мужчине видеть кого-то около своей жены! Но они только танцевали…

Это тоже бесило, потому что этот придурок давал Юльке то, что сам Дан не мог в плане вот этих вот всех движений, музыки, ритма… Но Богдан был в состоянии и давал своей любимой кое-что иное, более ценное и важное. То, за что она его и любила, и выбрала! И пусть пришлось напомнить об этом себе, закусив щеку, с таким напряжением, что испарина под рубашкой выступила, а таки удержался на месте. И в голове еще противно стучит, с каким-то металлическим отголоском.

Но Дан слишком хорошо помнил, что Юля ему столько раз говорила… Ее слезы, их вечные ссоры, без которых совсем недавно не могли и поговорить толком, и как он раз за разом все портил, едва не изувечив их жизни из-за вот такой же черной, бешеной ревности. А еще слово свое помнил, которое дал Юльке около своей машины на парковке у офиса, настолько хорошо, что сейчас хватило сил глубоко и шумно выдохнуть, чего не было слышно, благодаря музыке, и сделать шаг вперед.

Они его еще не заметили, явно увлеченные процессом. А Дану эти пару секунд жизненно необходимы были. Еще один глубокий вздох, и плевать, что сквозь зубы! Выдох.

Все, вроде взял себя в руки.

Двинулся в сторону жены, четко контролируя каждый свой шаг. Тупо посылая лесом ощущение узла, все туже сворачивающегося где-то между животом и грудью.

* * *

Юля заметила его буквально через пару шагов. Расплылась в улыбке на все лицо, мгновенно остановилась, сбившись с ритма сама и помешав партнеру.

— Дан! — тут же к нему рванула, просто излучая счастье.

— Привет, малая, — буквально натянул на лицо улыбку…

Но, блин, ее реально был счастлив видеть, несмотря ни на что. И соскучился за день дико, и так много хотел показать, реакцию Юли увидеть… А тут это вот все, мля!

Она будто споткнулась в полушаге от него, замерла, внимательно всматриваясь в Богдана, хотя он точно знал, что хорошо постарался. Но это же его Юлька… Она всегда его настроение и эмоции чувствовала, будто у них это клятое энергетическое поле одно!

— Я так соскучился, — ухватил ее ладонь, как в воздухе, в прикосновении нуждаясь, потянул на себя, крепко обняв жену, прижал к себе.

Поднял руку Юли, начавшую слегка подрагивать, и нежно, но до боли за грудиной алчно, припал к костяшкам губами… К кольцу добрался. Чуть сдвинул золото носом, и нуждающимся, каким-то виноватым поцелуем прошелся по вязи букв «Мой Дан» на ее пальце под обручальным кольцом. Набила еще до росписи, чтоб успело зажить до минуты, когда он в ЗАГСе ей надевал кольцо. И Дан такое же тату сделал, чтоб на коже, и снять невозможно. Не хотел избавляться или прятать!

Наплевал на боль в плече, которая только нарастала из-за неудобной позы.