Клеймо роскоши

Проснулась я лишь в полдень — это с учетом того, что легла спать в начале восьмого утра. Прошлый день вспоминался как сплошной кошмар. Все тело болело. Приехав в особняк под утро, я сразу кинулась к компьютеру проверять электронную почту от Юзера. Присланные им файлы содержали информацию по людям, которых я проверяла. Отгоняя сон, я просмотрела все от и до, но ничего интересного не нашла. Были отдельные моменты, удивившие меня, как, например, то, что за обучение молодой домработницы в университете деньги шли со счетов моего клиента, а породистый пудель Ухлина выиграл золотую медаль на какой-то собачьей выставке. В остальном жизнь людей, окружавших Павлова, в прошлом была самой обычной. Но в тихом омуте, как говорится… Вот Рамазанов честно служил в спецназе, имел множество поощрений и наград, уволился после ранения, потом работал во вневедомственной охране и был на хорошем счету, а теперь взял да и предал своего работодателя, связался с уголовниками.

Просмотрев файлы Юзера, я написала ему послание, в котором просила собирать информацию дальше. Также сообщила счет в банке, на который Карпушкин перевел деньги для Рамазанова в уплату за его предательство. В послании я попросила снять деньги с этого счета и употребить на какое-нибудь благое дело. Юзер не любил связываться с банками, поэтому я приписала, что денег не хватятся и в милицию заявлять не станут.

Письмо ушло адресату, а я задумалась о Рамазанове. В душе у меня почему-то сидела уверенность, что он жив. Действительно — что стоит разыграть свою смерть. Я сама не раз так делала. С этими мыслями я позвонила Земляному. Когда он понял, кто ему звонит, в трубке раздался стон.

— Я всю ночь не спал по вашей милости, Евгения. У нас все управление на ушах стоит. Взяли этого самого Карпушкина, а у него там, в доме, настоящая пещера Сезам. Куча тайников и сейфов. Одних бриллиантов изъяли семьсот штук. Остальные драгоценности просто ведрами выносили. Золото в слитках. Золотые цепи килограммами. Триста с чем-то штук ювелирных украшений. Валерка там со своими все описывают.

— Карпушкин, значит, жив и в тюрьме, — пробормотала я задумчиво.

— В больнице, — поправил следователь, — это вы его?

— Нет, его кореш по кличке Маштак. Почему, как кого-то подстрелят, то сразу я виновата? — отмела я от себя все обвинения.

— Я звонил вам, но телефон все время не отвечал, — сообщил Земляной возбужденно. — Ну, думаю, все, девка доигралась.

— Я просто телефон в некотором роде потеряла, со мной все нормально, жива-здорова. — Я сделала паузу и продолжала: — Вячеслав Юрьевич, что с убийствами в поезде? Вы что-нибудь выяснили?

Последовала целая буря возмущения со стороны моего собеседника. Земляной прочитал целую лекцию о том, как он не имеет права поступать, разъяснил свои должностные обязанности и ответственность, потом сердито спросил:

— Вы, Евгения, не думаете, что наш разговор может прослушиваться безопасниками? Меня мало того, что уволят, посадить могут.

— Да ладно вам, Вячеслав Юрьевич, вы ж меня не первый день знаете, — ответила я весело, — переданная мне информация не попадет в чужие руки. Я унесу тайну с собой в могилу, даже если меня будут жестоко пытать. А про телефон не волнуйтесь. Я проверила линию, а мой человек на станции сотовой связи потом сотрет этот разговор.

Следователь поверил, поворчал немного, а потом сознался, что труп, который вначале приняли за труп Рамазанова, принадлежит мужчине из соседнего купе. Пассажиры сказали, что в соседнем купе шумели и этот мужчина пошел разбираться и не вернулся. Отсюда вытекало, что Рамазанов сам все срежиссировал, убрал ненужных свидетелей, инсценировал собственную смерть, чтоб его не искали, и скрылся, чтобы денежки со счета спокойно тратить за границей. Картина места преступления наглядно показывала попытки скрыть любые следы.

Я справилась о здоровье Ухлина. Земляной ответил, что ему звонили из больницы и сообщили — пострадавший пришел в себя и скоро с ним можно будет поговорить.

— Вячеслав Юрьевич, а можно, я с ним тоже поговорю, — смиренно попросила я, ожидая новую порцию нравоучений. — Мне не хотелось бы пользоваться незаконными методами проникновения к нему в палату. Разрешите, пожалуйста. Я буду вести себя очень хорошо. Гарантирую, у вас из-за моего визита не будет неприятностей.

— Ладно, можете поговорить, только после меня, — сердито буркнул следователь, — знаю, что запрещать вам что-либо все равно бесполезно.

На этой дружеской ноте мы распрощались. Отключив сотовый, я трупом рухнула в постель и уснула. Все-таки ресурсы организма любого человека имеют свои пределы.