Клеймо сводного брата (СИ)

— Нет. Ты делал все, чтобы облегчить себе жизнь. Ты всегда так поступал и ничего не изменилось. Я… Я хочу, чтобы ты был уверен на сто процентов, что готов ему стать отцом.

— А что уже есть новые кандидатуры, — стискивает он челюсть. Его трясет, но я мечу в него молнии взглядом.

— Твоя ревность неуместна. Это еще одно подтверждение, что ты еще не вырос. Прости, но секс — это не причины для семейной жизни.

— А что причина? Скажи, что мне сделать, чтобы ты наконец перестала от меня бегать и просто стала моей. Что еще мне сделать, Соня?!

— Я не знаю, — говорю я правду. Пока я сама не понимаю, что мне нужно для окончательного решения быть с ним. Какие его поступки смогут затмить ту опасность, которой он подвергал меня раз за разом.

— Соня…

— И я не убегаю. Ты знаешь, где меня искать, — мягко улыбаюсь я, подтягиваю сумку и касаюсь его щеки. Он поворачивает голову и целует мою ладонь. И я пытаюсь себя убедить, что ток по венам просто физиологическая реакция. Просто возбуждение, привычное в присутствии Германа.

Само убеждение – хорошая вещь, особенно, когда Герман упорно вызывает вожделение каждым своим приходом. Я не могу его не пускать в квартиру. Пусть это меня и несколько напрягает. А еще напрягает, что он перестал меня уговаривать быть с ним. Сначала он это делал почти в каждый приход. Играл со Славой. Смотрел на меня. Трогал ненароком. Соблазнял. Но я держалась стойко. Я говорила, что даже если он завалит меня и вставит ничего, не изменится. Он так и будет приходящим папой.

Но в какой-то момент это закончилось. Он стал отцом Славы, но перестал обращать внимание на меня. Просто как отрезало.

Его приход ознаменовывался коротким кивком и яркой улыбкой сыну. Тот все больше и больше привыкал к отцу. А Герман казался на нем помешанным.

Спустя неделю я задалась вопросом, не появилась ли у Германа женщина. Это вызывало острую боль в области сердца. Ведь тогда он перестанет быть моим. Он возможно даже заведет свою семью и окончательно будет для меня потерян.

Когда его холодное отношение ко мне стало болезненно долгим, я набрала подругу и прямо спросила.

— У Германа роман в больнице?

— А тебя это почему волнует? — довольно грубо ответила она. – Ты же сама оттолкнула его.

— Ты прекрасно знаешь, почему! — злюсь я. То ли на себя, за поспешные поступки и неосторожные слова. То ли на нее, что не говорит правду. – Так что?

— Ну… Он стал чаще общаться с заведующей. Он дама ухоженная, хоть и старше него.

Это дало под дых. Ухоженная. А я дома. Встречаю его в халате и тапках. Часто с немытой головой, потому что он не особо предупреждает о своих приездах.

Быстро стираю слезы, тут же набежавшие, и спрашиваю:

— А вы… Не общались? Он говорил обо мне?

— Он говорит о сыне. Ты тема закрытая.

Закрытая. Да. Но я ведь сама толкнула его. Сама. Сама. Сев на диван, я вся сжалась, понимая, что могу окончательно потерять Германа. А я ведь только хотела, чтобы он вырос. Стал мужчиной. Совершенно не заметила, как сама превратилась в капризную девушку, перебирающую варианты. Хотя, какие там варианты. Один. И тот потерян.

Но отступать нельзя. Я должна показать, что он может ко мне еще вернуться. Что…

Именно поэтому я решила его встретить во всеоружии. Дать понять, что я не только мать его ребенка, но и женщина, которую он хочет. Ну или хотел. Мне нужно подтолкнуть его к тому, что я не прочь видеть его чаще. Возможно даже каждую ночь. Должна дать понять, что ему не нужно искать секс на стороне. Я здесь, и я готова быть с ним. Теперь слова о том, что я не знаю, кажутся мне глупыми. Бессмысленными. Ведь расти он мог и в семье. Мы вместе можем развиваться и перестать быть детьми. Ради Славки.

Надеваю новое, заказанное белье из шелка с кружевами. Подкрашиваю лицо, чтобы оно было не таким бледным. И, конечно, не убираю волосы как обычно в хвост, распуская их по плечам. Мне нравится, как я выгляжу. Особенно в этом новом халате, что красиво облегает тело.

Звонок в дверь заставляет меня вздрогнуть, и я улыбаюсь Славке, что тоже одет к приезду папы.

— Ждешь папу? Я тоже. Надеюсь, он не сможет устоять, и ты сможешь видеть его постоянно.

Бегу открывать двери и улыбаюсь, когда Герман вносит корзину с фруктами и новую игрушку для Славки. Он не смотрит на меня ровно до того момента, как ставит это все на пол, а я закрываю двери. Замечаю, что он замер на моих ступнях. Сегодня я намазала ногти на пальчиках лаком и даже убрала лишнее между ног. Просто на всякий случай.

Герман сжал челюсти, и раздул ноздри как бык перед нападением, и озноб прошелся по позвоночнику. Не помню, чтобы он хоть раз так смотрел. Его взгляд скользил все выше и выше, пока не уперся в мой. И я даже отступила, каким пламенем он в меня полыхнул.

— Как дела? – спрашиваю осторожно. Но он, кажется, не в духе. Потому что отворачивается и бурчит:

— Заебись.

Он прямиком идет в комнату сына, а мое настроение падает так стремительно, как валуны валятся с горы. Что же не так? Ему не понравилось? Я для него стала недостаточно хороша? Или в нем еще свежа обида от моих слов.