Клеймо змея

Никто кругом не обращал на киммерийца внимания. Судя по всему, народ уже достаточно давно начал переливать содержимое глиняных кувшинов в свои глотки, потому что все кругом болтали одновременно, как-то не особо слушая друг друга; хрипло смеялись доступные девицы, а несколько молодцов в противоположном углу нестройно выводили старинную моряцкую песню.

Ждать пришлось недолго. Перед Конаном на стол опустилась овальная глубокая тарелка с дымящимся жарким и кувшин с темным зингарским вином.

Это вино производилось на обширных полях, лежащих выше по течению Громовой реки, и доставлялось в Херриду в необычных продолговатых мехах, сделанных из грубо обработанной змеиной кожи, Плантаторы, малосведущие в вопросах выделки такой изысканной кожи, просто приказывали снимать с пойманных змей шкуру, как нательную сорочку. Мясо шло в пищу, а в только что снятую оболочку сразу заливалось молодое вино, которое бродило внутри меха и приобретало особый, ни с чем несравнимый вкус.

Официально кожа змей-людоедов была запрещена к использованию, но такова была старинная традиция, поэтому плантаторы как ловили издавна, так и продолжали ловить огромных гликонов в водах Громовой реки, используя в качестве живой наживки провинившихся невольников. Под палящим зингарским зноем над виноградными лозами обычно сгибались черные спины уроженцев Дарфара или Куша, поэтому гликоны и лакомились мясом темнокожих рабов, перед тем как попадались в хитроумные ловушки плантаторов.

Когда хозяин постоялого двора склонился над столом, чтобы поставить ужин, варвар тихо спросил:

– Кто-нибудь спрашивал меня?

– Спрашивал, – быстро отозвался тот, прикрывая губы фартуком и делая вид, что вытирает потные щеки. – Старик заходил и предупредил, чтобы ты был готов сегодня в полночь. Там, где вы договаривались.

Глоток темного зингарского освежил горло и растекся по жилам приятной теплотой. Киммериец откусил порядочный кусок сочного мяса и набрал в пригоршню дымящегося рассыпчатого маиса, пропитанного бараньим соусом.

За соседним столом худой сморщенный пьянчуга убеждал своего собутыльника:

– Я повторяю тебе, Реас, хвост у нее был как у огромной рыбины, с плавниками и чешуей. А груди как у самой красивой херридки! Я дежурил тогда на вахте, и она подплыла… Я трогал ее за груди! Я их щупал и мял сколько хотел… И знаешь, я с ней спал, пока на палубе никого не было! Реас, если ты купишь мне еще кувшинчик, ма-аленький кувшинчик, я расскажу тебе обо всем подробно….

– Да врешь ты все, Пашет, – ухмылялся его приятель. – Только что ты рассказывал, что в Сти-гии живут женщины, откладывающие яйца, как утки, и что ты жил там целый год, и каждый вечер спал с новой. Да ты вообще-то бывал в Стигии?

– Бывал, еще как бывал, и если ты купишь мне ма-аленький кувшинчик, я тебе расскажу…

– Ты заливал, что по ночам они сильно потеют, но пот их пахнет слаще роз, гвоздики и всяких там: вендийских пряностей…

– Клянусь алыми сосками Иштар! Я набрал за год целый кувшин этого пота и привез его в Зингару. И знаешь, Реас, я продал его! Да, я продал его как ароматное масло, и самые красивые херридки сбегались к торговцу, чтобы успеть купить его.

– Ты все врешь, гнусный Пашет! Да чтобы твоей матери всю жизнь нянчить обезьян, если ты сказал хоть слово правды!

– Клянусь платком Исиды! Реас, я получил за кувшин ароматного пота тридцать тройных озз золота!

– Ты вшивый оборванец и никогда не видел даже части таких денег, – громко заржал нечесаный парень и в несколько глотков осушил свой кувшин. – Вот если бы ты сказал герцогу Фредегару, где прячется Ночной Губитель, ты бы эти денежки не только увидел, ты бы их держал в руках! Тогда бы ты спал не только со своей русалкой, покрытой слизью, но с лучшими девицами из нашего квартала. Но ты не знаешь, где прячется Ночной Губитель, поэтому они не сядут к тебе на колени. Правда, девочки?

Полуголые красотки, сидевшие за столом напротив, хрипло засмеялись и закричали низкими голосами:

– Пашет! Пока не разыщешь Ночного Губителя и не получишь за него деньги, к нам даже подходить не думай!

– Где Ночной Губитель? – заорал Пашет и потряс в воздухе бледными крошечными кулачками. – Покажите мне Губителя, и я сам сверну ему шею, а потом отволоку холодный труп герцогу Фредегару. Где Ночной Губитель? Где? Где? Где?

Пьяный оборванец вскочил со скамьи и выкрикивал этот вопрос, поворачиваясь из стороны в сторону. Неожиданно взгляд его упал на киммерийца, и Пашет осекся. На его небритом лице появилась гримаса удивления, хмельные блестящие глаза выпучились, и он вопросил:

– Чужестранец, а ты, случайно, не Ночной Губитель?

Мощные челюсти Конана продолжали равномерно размалывать баранину, и ни один мускул не дрогнул на его лице, хотя все внутри словно стянулось в тугой узел. Пьяный гомон в зале стих, когда слюнявые губы пьяного коротышки выговорили громкий вопрос, и все с интересом стали наблюдать, чем закончится дело.