Клеменс Меттерних. Его жизнь и политическая деятельность

Войны против Наполеона сблизили различные страны, сплотили их политические силы во имя одного общего идеала. Хотя в наше время благодаря успехам просвещения и техники международная жизнь быстрее движется по пути прогресса, но можно сказать, что в сравнении с первой половиной девятнадцатого столетия мы живем более обособленной и замкнутой национальной жизнью. В наше время в международном праве господствует доктрина невмешательства: никакое государство не должно вмешиваться во внутренние дела другого государства. В описываемую же нами эпоху происходило совершенно обратное. На Венском конгрессе Англия, Франция и Россия могли обсуждать государственное устройство Германского союза точно так же, как потом на Ахенском обсуждались внутренние дела Франции, на Лайбахском – дела Неаполя, на Веронском – дела Испании и Португалии. Общность во взглядах и действиях проявляла и либеральная оппозиция. Революция в Испании вызывает революцию в Неаполе и Пьемонте; успехи тайных обществ и военных заговоров на западе и, в особенности, в Италии наводят на аналогичные проекты будущих декабристов; успехи июльской и февральской революций в Париже вызывают подобные же движения в Италии, Польше, Германии и Австрии. Падение какого-нибудь министерства в одном государстве казалось в состоянии повлечь за собою падение министерства и в другом. Европа переживала одинаковые надежды и разочарования.

После поражения Австрии при Аустерлице в 1805 году и Пруссии при Иене в 1806 году сами правительства двух этих государств стараются сблизиться с обществом и ищут его поддержки в борьбе против Наполеона. Тогда, как известно, в Пруссии было образовано тайное общество “Союз добродетели”, занимавшееся патриотической пропагандой среди немецкого народа. Борьба с Наполеоном представлялась борьбой против тирании за политическую свободу. Либерально-патриотическим духом были проникнуты и прокламации австрийского императора во время войны с Францией в 1809 году. Особенно характерными в этом отношении были прокламации союзников во время кампании 1813 – 1815 годов. Будучи еще в Варшаве, Александр I в воззвании от 22 февраля 1813 года обращается к германским народам, приглашая их восстать. “Если даже ваши государи, – писал Александр, – продолжают из боязни переносить чужое иго, то нужно, чтобы подданные восстали и принудили их сражаться во имя славы и мщения”. Приготовленная уже пропагандой патриотического “Союза добродетели”, Германия встретила Александра как освободителя. Часть прусского войска, под начальством генерала Йорка, покинула своего союзника Наполеона и пристала к русским. Скоро то же самое сделал и прусский король. “Мы стоим за веру против безверия, за свободу – против властолюбия, за человечность – против зверства”, – говорилось в другой прокламации Александра, изданной 26 марта того же года. Воззвание, изданное в то же самое время Кутузовым в Калише 13 (25) марта от имени Александра I и прусского короля, говорило об освобождении народов, о чести и свободе. Все эти обещания нашли как бы подтверждение на Венском конгрессе, где даже Меттерних согласился внести в союзный акт Германской конфедерации статью (XIII), обещавшую немецким народам конституцию.

Однако это было исполнено только отчасти. Лишь владетели Южной Германии ввели в своих государствах конституционные учреждения; прусский же король под различными предлогами откладывал дарование конституции; австрийский император совсем отказался вводить какие бы ни было преобразования, так как всякие либеральные и национальные движения угрожали господству Габсбургского дома. Давно говорилось об Австрии, что она понятие только географическое. Австрия состояла из разных народностей, которые при политической свободе стали бы стремиться к самостоятельности. Габсбургский дом имел веские причины опасаться либеральных движений не только в своем государстве, но даже и в соседних. Объединение Италии угрожало лишить его Ломбардии и Венеции; объединение Германии явилось бы для него таким же смертельным ударом, так как оно перенесло бы центр политического влияния в чисто немецкие страны; наконец, освобождение славян на Балканском полуострове отняло бы у Австрии тот оплот против России, который она находила в существовании Турции. Другими словами, господство Габсбургской династии было возможно только при сохранении полной неподвижности европейской политической системы. Охранительная политика вполне соответствовала, как мы видели, характеру Меттерниха, а еще больше характеру самого императора Франца.