Клементина

– Прости, перестарался, – сказал он, изображая повинное лицо, – Так вы теперь вместе я так понял?

– Да, всё как-то так быстро получилось что ли, или возможно мне только так кажется.

– Тебе кажется, – сказал он, когда к нам подошел официант. Дима заказал кофе, я же своё уже допила, поэтому заказала зеленый чай.

– Ну, а когда ты обзаведешься своей ненаглядной?

– О-о-о, приехали.

– Что?

– Просто я только недавно понял, что дожил уже до этих самых лет, когда на день рождение, да и вообще на все праздники мне желают обзавестись невестой, а друзья при встрече спрашивают про мой личный фронт. Вот что я скажу, воевать это не моё. Предпочитаю разведку, так сказать, всё разузнать, а потом бежать пока обувь в пыль не превратится.

– Ты как-то скептически к этому относишься.

– Ну, дак, не царское это дело, в навозе любовном ковыряться.

– Ты это просто нечто. Как травма? Перелом?

– Нет, ну что ты. Я не сломал её. Просто трещина в кости невероятно огромная. Но врачи, упертые бараны, утверждают обратное, из-за чего меня отстранили.

– Надеюсь, твоя трещинка очень быстро зарастет и на следующей игре, ты всем соперникам надерешь задницу.

– Жаль, что я не знал тебя раньше!

– Что?

– Хорошая ты всё-таки девчонка.

– Ты меня совсем не знаешь.

– О-о-о, а вот тут мать ты сильно ошибаешься. Ты же в курсе, что когда я дома один, то предпочитаю ночевать у твоего ненаглядного? У него и так комнат жопой жуй, так что одну комнату он даже специально для меня выделил. Ну не совсем выделил скорее я просто там всегда сплю, но он не против.

– И?

– Он только о тебе и трещит без умолку. Тина то, Тина сё? А в последнее время он к «просто» Тине добавляет ещё и «моя». Честное слово, когда он тебе звонит и начинает расспрашивать, что ты за день делала, я правда думал, что он в какой-то момент спросит сколько раз ты ходила в туалет. Судя по его расспросам эта должна быть довольно важная информация.

– Он просто переживает за меня. В последнее время мы редко видимся, при том, что я его менеджер.

– В общем, говорит он о тебе постоянно. Поэтому думаю, я знаю о тебе всё.

– Быть того не может.

– А ты спроси, задай мне вопрос, касающийся тебя, а я отвечу. Сама убедишься.

– Глупости это всё. Хотя ладно. Так чтобы такого спросить?… Любимый цвет?

– Красный.

– Верно. Любимое время года?

– Весна, но временами и зиму любишь.

– Точно. Любимая птица?

– Сова.

– Мы с тобой встречались когда-то что ли? Словно со стакером разговариваю.

– Не думаю, потому что твой настоящий сталкер сейчас по льду лезвием скребет. И ещё кажется, икает, судя по нашему длинному разговору о нем. Лишь бы не запнулся.

– С ума сойти.

– Ой, как я тебя понимаю. Однажды я чуть и не сошел. Три часа слушать о твоих вкусных кексиках, пока мы ехали на тренировочную базу. Об которые я, между прочим, чуть зубы не сломал. Ты их часом не из цемента выпекала?

– Это был первый раз, когда я их пекла. И они вправду вкусные и мягкие когда горячие.

– Твоими холодными кексами разве что травму можно было получить при ударе, возможно даже что-то сломать. И нет моя травма не из-за кексиков, – тут же сказал он, когда я посмотрела на его ногу, – Когда начнется война, мы будем рассчитывать на твои кулинарные способности. Спагетти – веревка, кексы насмерть убиваки, суп разъедающий кожу. Думаю, эта война пройдет куда быстрее предыдущей.

– Очень остроумно, – надулась я и отвернулась в другую сторону.

– Да я пошутил. Было довольно вкусно, но твердо. А это что? – спросил он, когда увидел засушенные цветы в моей книге, что лежала открытой на столике.

– Мальчик подарил когда-то.

– Жених?

– Нет, когда я была маленькая и ещё ходила в первый класс, меня всегда обижал один мальчик.

– Что дергал за косички?

– Всё время, но он так же старался меня всегда поддеть как-то обидно, помню, что всегда плакала.

– Вот засранец, отшлепать бы его как следует.

– Он всегда делал так, чтобы я выглядела перед другими детьми глупо, из-за чего они не хотели дружить со мной.

– И ты была одна? Всё время?

– Не совсем. Мальчик что обижал меня, так же был рядом со мной.

– Не понял, это как? – я пожала плечами и улыбнулась.

– Не знаю, но каждое утро, не смотря на то, что он меня обижал и доводил до слёз, он приносил мне цветы. Обычно желтые или оранжевые, временами красные, но никогда другого цвета.

– Странный ребенок. Я бы никогда в жизни не стал бы с таким дружить.

– Поначалу и я сама не хотела, но потом он открывался мне словно с другой стороны. Он по-прежнему меня обижал, но каждое утро снова и снова приносил мне цветы.

– Это одни из тех цветов?

– Да. Он принес мне их последний раз, когда уезжал из нашего городка.

– Что за городок?

– Семёнов. Город Золотой Хохломы.

– Вот те раз.

– Что?

– Просто я уже слышал как-то про него.

– Про кого?

– Да про город ваш.

– Откуда?

– Не помню. Лешка рассказывал, кажется. Говорил что-то про первую любовь и всё такое. Рассказывал, что она похожа на матрешку, со своими веснушками, словно на неё чихнуло…

– … солнце, – продолжила я и удивленно уставилась на него.

– Точно. А ты откуда знаешь? Уже говорили о бывших и о первой любви? А не рановато ли?

– С…слушай, ты давно знаешь Лешу?