Клён и братья Гнева

– Поэтому, – сказала Вира, – нужно найти способ вывести тебя из бункера. Не думаю, что это невозможно. Остальные вышли сами собой, и у тебя получится. Может, чуть позже.

– Почему тебя это так заботит? – удивилась я. – Просто какой-то маниакальный интерес к моим воспоминаниям. Прости, но…

– Потому что, – ответила Вира, – в связи со всем вышесказанным у меня возникает следующий вопрос…

Она не успела договорить, так как в эту секунду весь Дом Крозе накрыла невероятная тишина. Нет, тут и до этого было достаточно тихо, особенно в подвале, где располагалась мастерская. Но сейчас в него вторглась тишина абсолютно новая. Гробовая. Словно мы внезапно попали в бункер времени и пространства, отрезанный от течения жизни со всех сторон.

И в этой гробовой тишине откуда-то сверху раздался крик.

– О-е-е-ей, – протянул кто-то таким бессмысленным голосом, что я сразу поняла: это кричит Эрик Крозе, и идиот чрезвычайно напуган.

А следом шум такой, словно кто-то дрался там наверху в холле. Все случилось так быстро и внезапно, что мы в Вирой только и успели открыть рты, когда по лестнице загрохотала куча железа, и к нашим ногам свалилась механическая паучиха. Вернее то, что от нее осталось. Две из восьми ног еще слабо подергивались, скрипя в соединениях на суставах, а шесть были переломаны вдребезги. На матово блестящем боку зияла огромная вмятина, а форсетные фонари-глаза Арив, застыв осколками, слепо взирали в бесконечность.

За поврежденным имуществом чужого Дома на лестнице появился не кто иной, как мой брат. Вид у Тео был донельзя воинственный и взъерошенный, через всю щеку тянулась свежая кровоточащая царапина, а в руке он сжимал старинный меч. Меча, кстати, этого я никогда не видела, только сразу же, даже в тусклом свете подвальной мастерской, смогла разглядеть сияющие солярные знаки Дома Шиори на его рукояти.

– Какого… – растерянно произнесла Вира, с нарастающим ужасом взирая на свою изрубленную гордость, что валялась сейчас под ногами, жужжа и шелестя на последнем издыхании.

– Это я вас спрашиваю, какого! – закричал Тео, и я в самом деле испугалась, что в нем сейчас так некстати поднимется Гнев. В чужом Доме. Вопреки всем правилам этикета и законам гостеприимства. – Вы прячете мою сестру, и это чудище меня пытается остановить на пороге! Так какого?!

Он увидел мои руки, сжимающие запах блузки, и в одно мгновение просто позеленел:

– Это! Это! Что тут происходит?!

В два прыжка брат соскочил с лестницы и оказался около меня. Одной рукой все еще сжимая меч, другой он крепко перехватил мое запястье, и кожа под его цепким захватом тут же принялась наливаться синяками.

– Тео, – закричала я, – оставь, мне больно! Очень!

– Это мне больно! – он вдруг обернулся и закричал мне прямо в лицо. – Не тебе, а мне! Всегда! Постоянно больно!

– Кле-е-н, – раздалось удивленно-обиженное откуда-то сверху, и выход наверх перегородила голова идиота Эрика.

7. Куклы Шиори

Это было не так больно, как стыдно, когда Тео, накинув на меня свой плащ, буквально протащил по холлу Дома Крозе и выволок во двор – к гепажу, на котором он примчался сюда. Уже в те минуты, когда я видела понимающие и сострадательные глаза Виры, знала, что никогда их не забуду. Изо всех сил постараюсь не вспоминать, но снова и снова память будет возвращаться в этот момент, где корчусь от стыда, пронзающим всю меня каленым прутом – от макушек до пят.

Тео, может, (и скорее всего – точно) забудет этот момент. У него так много других важных дел, что те несколько минут, когда он тащил растрепанную сестру через холл чужого Дома, просто выветрятся из его памяти. Но моя жизнь вся наполнялась именно этими, с его точки зрения, незначительными, мелочами, и каждая из них составляла мой мир.

– Пусти, – жалобно шептала я ему, уже стараясь не вырываться, потому что любая попытка сопротивления доставляла мне боль.

Но Тео просто ничего не слышал.

Он затолкал меня в повозку – грубо и бесцеремонно. Запрыгнул следом, не обращая внимания ни на Виру, которая протестующе махала руками, ни на торжествующее лицо Эрика, наблюдающим за происходящим из-за приоткрытых ворот Дома Крозе с каким-то даже сладострастием.

Гепаж тронулся с места диким рывком. Я еле удержалась, судорожно схватившись за поручень кресла. Кожа сидения оказалась горячей – Тео раскочегарил Гнев не на шутку. Он даже еще не устроился в кресле: стоял, согнувшись в три погибели, опираясь рукой на спинку, а коленом – на сидение. Глаза брата закрылись наполовину, снизу я видела полоску белка между веками. Он вел гепаж, отдавая движению поднявшийся Гнев. Сосредоточился, чтобы обратить его в пользу. Иначе он просто бы в припадке ярости разрушил нашу старенькую повозку, восстановленную с таким трудом.

Я поерзала на сидении, устраиваясь поудобнее, но стараясь не привлекать излишнего внимания. И отвернулась, уставившись в окно.

– Зачем ты поперлась в этот Дом, Ле? – вдруг спросил Тео. Я думала, он будет молчать всю дорогу, а, может, даже еще несколько дней после. – Я же просил тебя…

– Приказывал, – я не отводила взгляда от окна. – А это совсем другое дело.