— С большим удовольствием. Ночные бдения, классическое сочетание крепкого кофе и табака, и, как следствие, в период экзаменов начинается стресс, ещё больше кофе, табака и прочих излишеств, которые порождает бурный гормональный фон юности и круглосуточная скученность девиц и парней в рамках одного, отдельно взятого общежития.
— Наркотики вы исключаете? — спросил Вил.
— Как врач, я могу говорить об исключении данного варианта только после проведения всесторонних анализов. Поскольку необходимости в подобном просто не было, да и для обследования пациента, не достигшего совершеннолетия, кое в Артанском королевстве исчисляется двадцатью одним годом, требуется письменное согласие родителей, ничего похожего я не проводил, — Тэд Дуги снова принялся за своё ухо, — да и, по честности сказать, не особо похоже было. Я на наркоманов в Королевском доме призренья нагляделся. У нас что? Недосыпание, отсутствие аппетита (да откуда же ему взяться, если пачка папирос в заднем кармане брюк лежит-полёживает), а потом реакция — давление падает, сонливость вырубает, голова кружится. И следов приёма у больных, таких как постоянный насморк, сухость слизистой носа, покраснение и зуд в ноздрях я не замечал. Жалоб подобного характера от пациентов не поступало. Вот я и не рассматривал вариант приёма наркотиков.
— Ясно, — сказал коррехидор.
А Рика подумала, что врач Кленового института отличается странным оптимизмом, который при более пристрастном взгляде вполне мог сойти за наплевательское отношение к своим обязанностям. Благо, работал он в институте, где подавляющее большинство людей были здоровы, в стенах больницы число выздоравливающих при подобном отношении могло оказаться бы плачевно мало.
Не успел коррехидор закончить разговор с бесшабашным доктором своими обычными предупреждениями, как снова появилась госпожа Кагуя.
— Господа офицеры, полковник, милорд, — поправилась она, — вас госпожа Докэру просит срочно зайти к ней в кабинет.
— Рассказывай, что случилось, — приказала тётка четвёртого сына Дубового клана ещё одному присутствующему в её кабинете.
Нестарый мужчина с выбритыми до синевы впалыми щеками представился Ио́ши Мю́рреем и оказался дворником.
— По сути я — старший помощник садовника, — веско уточнил он свой статус, — но чистота территории и ворота в моём ведении. Я также входом и выходом студентов заведую, поклажу ихнюю проверяю.
— Что у вас случилось? — не выдержала чародейка, она никак не могла отделаться о мыслей о следующем трупе.
— Вот, — он ткнул пальцем на стол ректора, где лежала завёрнутая в коричневую обёрточную бумагу коробка, — доставили для госпожи Саюси. Она ж померла, и я не знал, куда девать посылку. Расписался, потому как курьер спешил сильно и ничего не желал слушать по поводу смерти адресата. Коробку сюда принёс, а госпожа Докэру вас позвала.
— Я сразу подумала, что содержимое этой посылочки сможет продвинуть следствие, — вмешалась в разговор тётка Сацуки, — если это заказала сама убитая, значит, это неспроста!
Рика протянула руку и привычно закрыла глаза, пытаясь почувствовать присутствие магии. Сумела уловить очень слабенькие отголоски чего-то напоминающего производственную магию.
— Давайте посмотрим, что заказала убитая, — предложил Вил, и бросил вопросительный взгляд на помощника садовника с расширенными полномочиями.
— Мюррей, выйдите вон и подождите. Возможно, вы ещё понадобитесь господам офицерам, — приказала тётушка Вилохэда.
Тот дёрнул щекой, вероятно выражая скрываемое сожаление, поклонился и ушёл.
Чародейка осторожно развернула обёрточную бумагу и открыла посылку. Внутри оказался ещё один слой бумаги, на этот раз белой, рисовой, и сверху лежала картонная карточка с изображением звёздного неба. На обороте её было написано: