Кленовые тайны

Она сильно злилась на себя саму и на коррехидора заодно. На себя, потому как не могла отделаться от приятного замирания сердца от одной мысли, что им предстоит провести ночь вместе в гостиничном номере с росписью из пенистых волн на стенах. А на Вила она злилась за то, что он словно бы вдруг начисто позабыл, что перед ним красивая девушка. Ведёт себя так, словно ей пятьдесят лет. Он открыл окно. Гостиница явно не могла похвастаться избытком гостей, и в комнату Волн по всей видимости давно не проветривали. Она находилась в дальнем конце коридора, практически по торцу здания, и поселила их сюда хозяйка с расчётом, чтобы молодые люди чувствовали себя спокойнее в уединении. Но Вилу как будто было всё равно. Коррехидор ослабил галстук, снял и повесил на крючок в стене пиджак, после чего расстелил свой футон и улёгся на него с газетой, предоставляя Рике полную свободу действий. Чародейка же упорно продолжала сидеть на коленях у стола, всем своим видом показывая, что пользоваться своим футоном не собирается. Она демонстративно достала из сумочки свой блокнот и сделала вид, будто бы полностью поглощена его содержанием. Постепенно, записи увлекли её. Пред глазами встали события последних дней, от трупов Кензи и Андо в садике позади Астрономической башни до закладывания записки с деньгами внутрь бамбуковой палки, из которых была сделана опора для монстеры.

За ужином Рика встретилась с остальными гостями «Семи карпов». Слева от них лысеющий круглоголовый мужчина поглощал еду с завидным аппетитом. Гость был похож на разъездного торговца средней руки и не понравился чародейке сразу после его многозначительных взглядов и тайком показанного коррехидору жеста величайшего одобрения. Поскольку ужин был у всех абсолютно одинаковый, то неуместная похвала, смешанная с восхищением не иначе, как относилась к ней самой. Вил проигнорировал неожиданный панибратский знак внимания и отвернулся. Напротив них ужинала озабоченного вида женщина вместе с двумя девочками-подростками. Те перехихикивались и, подталкивая друг друга локтями, косились в сторону четвёртого сына Дубового клана. Рика подумала, что мамаша, должно быть, приехала проведать своё чадо, недавно поступившее на учёбу в Кленфилде. Она выглядела утомлённой и даже угнетённой. Ела механически, без аппетита, и словно бы не различая вкуса. Дочек не осаживала, она вообще на них обращала внимания меньше, чем на пролетевшую мимо муху. Последним их сотрапезником оказался симпатичный словоохотливый старичок. Он сообщил всем присутствующим, что имеет хороший доход от Королевских ценных бумаг, и это даёт ему возможность не снимать дом и не заниматься нудным домашним хозяйством, а с комфортом проживать в гостинице на полном пансионе. Дед урезонил расшалившихся сестёр, пристал к Вилу, расспрашивая с пристрастием о его роде занятий. Коррехидор терпеливо выслушал и пространно отговорился своим классическим образованием. А торговец время от времени вставлял никому не интересные глубокомысленные замечания по поводу дороговизны жизни в Артанской столице и сожаления о строгих артанских законах по части импорта продуктов.

Если говорить коротко, чародейка промучилась весь ужин, и в итоге просто, чтобы отвлечься, сосредоточила всё внимание на полынной горошине, что лежала в её ухе. Иногда до неё доносились приглушённые звуки шагов, шуршание листьев — прямое следствие того, что кто-то задевал растения зимнего сада; отдалённые голоса. Но ничего более. К шпалере из бамбука, поддерживавшей мощное тропическое растение, пока никто не подходил и их закладку из тайника не доставал.

В их комнате она снова уселась к столу.

— Отслеживать сигнал нужно непременно в бодрствующем состоянии? — поинтересовался Вил.

Он сидел на футоне и смотрел на чародейку. Девушка хотела было заявить, что только так, и это было бы самой настоящей ложью, так что внутренняя честность не позволила ей этого сделать. Пришлось объяснять, что магический сигнал будет достаточно сильным, чтобы прервать даже глубокий, крепкий сон.

— Магический импульс пройдёт прямо в мозг, и неважно, будет человек при этом спать или нет.

— Тогда нам не имеет смысла нe провести в бодрствовании всю ночь, — проговорил Вил, — признаюсь честно, мне за недосыпание всегда приходится расплачиваться жестокой мигренью. А завтра нужно продолжать расследование, и продолжать его с головной болью у меня нет никакого желания. Так что я ложусь спать и вам советую последовать моему примеру.

Коррехидор застелил свой футон и отвернулся к стене.