Кленовый лист

Споет им скоро на ночь министрель -

Холодный ветер вальсовым мотивом.

Сгустились тучи в легком полусне,

Предчувствуя падение с вершины,

Распад и превращенье в липкий снег,

И тающие к этому причины…

Где взять вдохновение?

Хоть бейся гаджетом последним в стены,

Хоть руки режь обломками планшета,

Не ляжет рифма строчками в катрены,

Пока ты видишь в зеркале поэта!

Убей в себе гордыню самородка,

Дави ростки возвышенного транса,

И не ищи на кухне в сковородке

Картофельной клетчатки декаданса…

От простоты рождается сермяга

Поленниц мыслей, сложенных рядами,

Плетеных коробов душистых ягод,

Колец на срезах, нажитых годами…

Ныряй в сугроб, в восторге изваляйся,

Забудь себя и ртом вдыхай морозец -

Почувствуй радость вечного девайса -

Кидай ведро с веревкою в колодец!

Пронизаны холодом дни

Весенний огонь снегопадом засыпан вселенским,

Метет и метет помелом морозильным зима!

Наверное, кажется ей аргументом серьезным и веским

Отсутствие разума в лицах и душ полумертвая тьма.

Весна, нам не надо твоей водяной канители,

Оставь нас в покое, небесная светлая синь!

Тепла нам не надо, оставь эти глупые трели -

Не трогай, не мучь, замолчи и покинь нас, покинь!

Пронизаны холодом дни, проморожены будни,

Пунктиром следов человеческих вытоптан путь

Внутри безучастного, мутного серого студня -

Ни крыльями в нем не взмахнуть, ни вдохнуть.

Вдыхаю дождь

Я круглосуточно хожу по кругу грез,

Вдыхаю дождь и радость выдыхаю:

То сокращаю кислород желанных доз,

То лишнего тихонько добавляю.

В немых бессонницах ищу источник сна,

В слепых метаниях ищу хоть каплю смысла.

Бумага слишком безразлична и тесна

Для жизни в ней стихов моих и мыслей…

Зачем выстраивать горбатые мосты,

Не нужно чувства цементировать словами…

Я просто спрячусь от холодной пустоты

Под теплый свитер твой с большими рукавами.

Распад

Растет и пучится над лесом брюхо,

Блеснуло молнией, коснулось слуха

Раскатом ярости потусторонним,

Гортанно-кашляющим, похоронным.

Под брюхом маленькая и босая

Старуха с пепельными волосами,

Махнула весело серпом и молотом,

И ветром юбку ей раздуло в колокол.

"Зашторьте окна! Невыносимо!" -

Мой голос внутренний звучит уныло,

Сквозь дыры черные октябрь светит,

В них лезут скользкие слепые дети.

На белых личиках ни слез, ни жизни -

Ползут шеренгами в три слоя слизни.

Стеною ливень отрешенно хлещет

В пустыне воздуха сплетеньем трещин…

Все меньше ясности, сильнее рвота,

Застыли лозунги переворота

В тазу остатками галлюцинаций,

Нет больше смысла в них и интонаций.

Мир распадается на эйфорию,

Морфиноманию и ностальгию:

Распада стадии одинаковы -

И у стихии,

                и у Булгакова…

Четыре стены

Четыре стены, лоснящиеся атласным шелком,

Считают  беззвучно зеркала моего осколки,

Дошли до две тысячи семнадцати и истлели,

Змеиной сползают кожей пО полу и постели.

В ловушке моей  дыхание драгоценно -

Опалами гладких бусин в темноте рассеяно,

Проемы оконные чернильной тоской залиты -

Бальзама бы каплю мне Булгаковской Маргариты:

Земли потерять навязчивое прикосновение,

Оковы одежд приговаривая к сожжению

В языческом пламени дьявольской революции,

Метлою по люстре, по стеклам – и вон на улицу.

Взмывая сквозь ветер по ребрам трехмерной спирали,

Содрать с себя на лету остатки гнилой морали.

Достать до последней точки восторга, и снова вниз -

Пространство взрывая хохотом, переходящим в визг.

Четыре стены сжимают плотнее – до удушия,

И маятник тихо сманивает покой из грядущего.

Прости, Маргарита, но я не доверюсь бальзаму,

Мне ближе дорога, спокойно ведущая к храму…

Потерянность

Моя потерянность среди ночей ушедших,

Прошедших, отошедших, растворенных

В годах растерянных, когда-то сумасшедших, -

Моя разлука той меня влюбленной

С собой разлюбленной, без права переписки,

Без поиска потерянной причины,

Моя разлука с кем-то очень близким,

Перерубившим нервы пуповины, -

Всего лишь холод, в форточку проникший,

Надувший занавеску, словно парус,

Слизнувший пар, над чайником зависший,

На окнах превратившийся в стеклярус…

Стеклянные сны