Клеопатра

Царская семья восседала на возвышении в главном тронном зале, в самом сердце дворца. Этот зал выстроил сам Авлет и посвятил его богу Дионису. Над спинками сидений всех членов властительной семьи нависали двухголовые кобры — знак фараонов. У подножия престолов искрилась мозаика, которая изображала сцены земной жизни божества. Вверху, словно обнимая правителей Египта, распростер гигантские крылья бронзовый орел — символ основателя династии, Птолемея I Спасителя. Все, кто бывал при дворе, не могли не заметить, что носы царя и его младшей дочери напоминают орлиный клюв.

На одном из уроков истории отец объяснил Клеопатре, что означает этот орел. Обычно девочка занималась со своим учителем, но она всегда любила слушать истории о властителях Египта из уст самого царя. Он усаживал дочь к себе на колени и, потягивая вино, разворачивал перед ее восхищенным взором страницы сказания о Птолемеях. Такой чести удостаивалась только Клеопатра. Но девочке и без того многое позволялось — например, без спроса врываться в тронный зал и на глазах обескураженных придворных забираться к царю на колени.

Авлет строгим и серьезным голосом объяснял малышке, что она должна знать о своей семье все. Дочь царя обязана помнить, кто она такая и откуда произошел их род, чтобы никто не посмел сомневаться в их праве повелевать этими землями.

— Отцом Птолемея Первого был Лаг, поэтому именно Лаг считается родоначальником нашей семьи, — объяснял он. — Если тебе скажут, что ты из Дома Лагидов, не нужно возражать, что ты — из Дома Птолемеев.

Царь внимательно посмотрел на девочку сверху вниз.

— Я знаю, как ты любишь спорить, поэтому и предупреждаю. Спорь, но не выставляй себя невеждой.

Лаг, по словам Авлета, прослышал, что его жена, по слухам, сошлась со своим двоюродным братом Филиппом, царем Македонии. Решив, что Птолемей на самом деле сын Филиппа, Лаг приказал отнести ребенка на вершину горы в Македонии и бросить там. Но огромный орел спас мальчика и вернул в объятия матери.

— Мы стали правителями этой страны благодаря орлу, — заключил царь, после чего спросил у девочки, может ли она объяснить почему.

— Конечно, папа, — с готовностью откликнулась Клеопатра, которая обожала радовать отца своими познаниями. — Филипп Македонский был отцом Александра Великого. Птолемей стал другом Александра, его советником и полководцем. Может, они и вправду были сводными братьями и знали об этом!

Девочка обожала секреты и тайны.

— Александр покорил Египет и стал первым фараоном-эллином. Народ его любил, потому что он освободил страну от персов, которые плохо обращались с египтянами. А когда верховный жрец оракула Сивы напророчил, что Александр — сын самого Ра, народ провозгласил его фараоном и богом.

— И Александр правил Египтом до самой старости, вырастил много детей и умер во сне, в возрасте восьмидесяти лет, — закончил Авлет, поддразнивая дочку.

— Вовсе нет, ты меня хочешь запутать! Будто я маленькая и ничего не знаю. Александр отправился завоевывать весь мир и оставил Птолемея править Египтом. Но великий царь умер в Вавилоне от лихорадки, когда ему исполнилось тридцать три года. Поэтому Птолемей поехал в Мемфис и стал фараоном, ведь Египет не мог остаться без фараона.

— Прекрасно, малышка. Хотя я — царь и один из самых умных людей на свете, но провести тебя мне не удалось.

— И когда Птолемей понял, что египтяне хотят, чтобы мы следовали их традициям, он поженил сына и дочь. И после его смерти они стали правителями. Когда они умерли, править стали их собственные сыновья и дочери. И поныне, спустя почти двести пятьдесят лет, сыны и дочери Птолемея восседают на троне Египта! — выпалила Клеопатра на едином дыхании.

Маленькая царевна искренне гордилась своим родом и была готова доказать всем очернителям их неправоту. Она слышала ужасные сплетни, которыми делилась дворцовая прислуга, не подозревая, что ребенок может понимать их язык. Птолемеи, болтали они, на самом деле никакие не греки, а потомки диких краснорожих горцев Македонии. На это отец учил ее отвечать, что македоняне придали греческой изнеженности силу и гибкость.

— Погляди на Александрию — город, который превзошел Афины в развитии науки, искусства и красоты. Его построили не слабые южные греки, а сами македоняне. Наш Мусейон заставил бы покраснеть Платона с его Академией и Аристотеля и его лицеистов. Да, македоняне вдохнули жизнь в греческий мир! Этот мир погубили бы напыщенные сволочи, которые приговорили к смерти Сократа!

Лицо Авлета раскраснелось, он был уверен в правоте своих горячих слов.

— Александр, и никто другой, оживил мир греков!

— Я все понимаю, папа, — согласилась Клеопатра.

И призналась, что подслушала еще одну сплетню. Будто Птолемеи неверно истолковали закон фараонов, призывающий именовать супругу «сестрой», и положили начало ужасной традиции сочетать браком брата и сестру.