Читаем Клеопатра полностью

Однако время шло, и стало казаться, что кровопролитие постепенно уходит в прошлое. Дед Клеопатры убил свою жену и по совместительству мачеху. Дядя поступил так же со своей совсем юной суженой. Увы, он не учел, что царица была куда популярнее в народе. Злосчастный царь был растерзан толпой на восемнадцатый день правления. Так, спустя двести лет бесчинств, в восьмидесятом году до нашей эры династия Птолемеев прервалась. Ввиду римской угрозы нужно было как можно скорее найти претендента на престол. Решено было призвать отца Клеопатры Птолемея XII, бежавшего в Сирию двадцать три года назад. Неизвестно, был ли он прежде в числе наследников, но на тот момент эта кандидатура казалась самой подходящей. Чтобы подтвердить свой божественный статус и родство с Александром Македонским, новый царь принял титул «Новый Дионис». Впрочем, александрийцы, несмотря на путаницу в родословных ценившие чистоту происхождения, звали его по-другому. Для них отец Клеопатры был либо «бастардом», либо Авлетом, то есть флейтистом, потому что обожал музицировать. Правитель из него вышел куда слабее, чем музыкант, да к тому же он предпочитал слушать свой любимый инструмент в обществе второразрядных куртизанок. Состязания флейтистов не мешали царю заниматься излюбленным делом Птолемеев — душегубством, впрочем, убивал он не по зову сердца, а в силу сложившихся обстоятельств (по крайней мере, новому царю не пришлось расправляться с родной матерью — та была не царской крови: насколько известно, она происходила из македонской знати). Как бы то ни было, Авлету приходилось труднее, чем большинству его сородичей.

Молодая женщина, делившая с Юлием Цезарем осажденный дворец, не была ни египтянкой, ни потомком фараонов, едва ли приходилась родственницей Александру Великому, по сути, не могла с полным правом считать себя отпрыском Птолемеев, хотя в полной мере воплощала все лучшие и худшие черты македонской аристократки. Безусловно македонским было ее звонкое имя: Клеопатра в переводе с древнегреческого означает «слава рода»[6]. Возможно, наша Клеопатра вовсе не была Седьмой. В мучительной семейной истории легко можно было сбиться со счета.

Какие выводы напрашиваются из причудливой и жуткой истории Птолемеев? Все эти Береники и Арсинои делили с мужьями и братьями полноту власти и лишь потому не уступали им в кровожадности (традиционно они должны были держаться в тени мужчин, но Клеопатра демонстративно игнорировала традиции). И пусть мать нашей героини была не царских кровей, в ее роду хватало женщин, которые возводили храмы, строили флот, командовали войсками и вместе с мужьями правили Египтом. У Клеопатры было больше примеров для подражания, чем у любой другой правительницы. Говорят, у мужчин Птолемеев за несколько веков истощились силы. Впрочем, история рода немилосердна и к женщинам. Зато именно женщины все чаще отличались прозорливостью, честолюбием, способностью нестандартно мыслить.

Клеопатра выросла в стране, где женщины занимали исключительное положение. Задолго до Птолемеев египтянки могли сами выбирать себе мужей. Со временем они достигли свободы, совершенно немыслимой в древнем мире. Они могли наследовать и самостоятельно распоряжаться собственностью. Замужние женщины не становились собственностью мужей. Они имели право на развод и содержание после развода. Разведенная жена не только получала назад приданое, но и сама выбирала, где ей жить. Ее имущество оставалось с ней; муж не мог наложить на него руку. В семейных конфликтах закон был на стороне жен и детей. Римляне с удивлением отмечали, что египтяне не бросают новорожденных девочек. Житель Рима был обязан воспитывать только старшую дочь. Египтянки выходили замуж позже, чем девушки в других странах, пример Клеопатры здесь скорее исключение. Они распоряжались деньгами и заключали сделки. Служили в храмах. Выступали в суде и нанимали музыкантов. Жены, вдовы или разведенные, они владели виноградниками, винокурнями, папирусными мастерскими, судами, парфюмерными фабриками, мельницами, рабами, домами, верблюдами. Почти треть правителей из рода Птолемеев были женщины.

С точки зрения иностранца, такие порядки были противоестественны. Но чего еще ждать от земли, чья великая река текла задом наперед, с юга на север, разделяя страну на Верхний Египет на юге и Нижний на севере? Вопреки всем законам природы Нил разливался летом и пересыхал зимой; египтяне собирали урожай в апреле и засевали поля в ноябре. Даже порядок сева был нарушен: сначала сеяли, а потом уже пахали, чтобы зарыть семена в мягкую землю. Чем не страна Наоборот, где месят тесто ногами и пишут справа налево? Геродот писал в одном из своих сочинений, которое Клеопатра наверняка читала, что в Египте женщины выступают на форуме, а мужчины сидят дома за ткацким станком. Царица, должно быть, вдоволь посмеялась над этими строками. Интересно, как она отнеслась к утверждению Геродота о том, что египетские женщины мочатся стоя, а мужчины — сидя?

Перейти на страницу:

Похожие книги

Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
Рахманинов
Рахманинов

Книга о выдающемся музыканте XX века, чьё уникальное творчество (великий композитор, блестящий пианист, вдумчивый дирижёр,) давно покорило материки и народы, а громкая слава и популярность исполнительства могут соперничать лишь с мировой славой П. И. Чайковского. «Странствующий музыкант» — так с юности повторял Сергей Рахманинов. Бесприютное детство, неустроенная жизнь, скитания из дома в дом: Зверев, Сатины, временное пристанище у друзей, комнаты внаём… Те же скитания и внутри личной жизни. На чужбине он как будто напророчил сам себе знакомое поприще — стал скитальцем, странствующим музыкантом, который принёс с собой русский мелос и русскую душу, без которых не мог сочинять. Судьба отечества не могла не задевать его «заграничной жизни». Помощь русским по всему миру, посылки нуждающимся, пожертвования на оборону и Красную армию — всех благодеяний музыканта не перечислить. Но главное — музыка Рахманинова поддерживала людские души. Соединяя их в годины беды и победы, автор книги сумел ёмко и выразительно воссоздать образ музыканта и Человека с большой буквы.знак информационной продукции 16 +

Сергей Романович Федякин

Биографии и Мемуары / Музыка / Прочее / Документальное