Клеопатра

Октавиан не стал задерживаться в Египте, который сделался римской провинцией и его личным владением, куда никто не мог приехать без разрешения. Октавиан, один из немногих завоевателей в истории, который не мнил себя новым Александром Великим (если бы это было так, то для Клеопатры все бы сложилось совсем по-другому), был более заинтересован во власти как таковой, чем в ее атрибутах. Его мало интересовала египетская история. Когда Октавиану хотели показать мумии Птолемеев, он дал понять, что не питает особого интереса к мертвецам. Диктатор поклонился лишь останкам Александра Великого, которые по такому случаю вынули из саркофага. Согласно легенде, Октавиан случайно задел тело, когда покрывал его цветами, отколов у мумии кусочек носа.

Учитывая, что Октавиан плохо переносил солнце — у него всегда была с собой широкополая шляпа — вряд ли ему нравилось в жаркой и влажной Александрии в августе. Осенью римлянин отбыл в Азию, где его вновь ждал радушный прием у Ирода. Никто не радовался смерти Клеопатры так сильно, как его давний враг. Октавиан вернул ему пальмовые и висячие сады, а также портовые города, которые Антоний отдал Клеопатре, и добавил еще земель. Наконец царство Ирода сделалось соразмерным его заслугам. В качестве дополнительного поощрения новый римский фаворит получил в свое распоряжение телохранителей-галлов, прежде служивших египтянке. Николай Дамасский стал его близким сподвижником и написал историю Ирода и его двора. Эти записи впоследствии легли в основу сочинений Иосифа Флавия. Назначенный префектом Египта Корнелий Галл очень скоро обнаружил, что управлять этой провинцией непросто. В двадцать девятом году он покорил Фивы, «ужас всех царей», но богатства священного города вскружили ему голову. Галл превысил свои полномочия, воздвиг слишком много статуй в собственную честь, запечатлел свои деяния в надписях на пирамидах и после того как Сенат предъявил ему обвинения покончил с собой.

Почти ровно через год после смерти Клеопатры ее чучело пронесли по улицам Рима во время последнего и самого роскошного трехдневного триумфа Октавиана. За ней по Виа-Сакра на Форум текла река золота, серебра и слоновой кости. Дион сообщает, что египетская процессия превосходила все прочие «роскошью и величием». За сундуками, набитыми золотом и серебром, шли повозки, груженные драгоценностями, оружием и предметами искусства, несли яркие знамена, вели пленных солдат и наиболее знатных невольников, включая закованных в цепи десятилетних двойняшек и шестилетнего Птолемея Филадельфия. Гипсовая Клеопатра была изображена на смертном одре с той самой змеей. Октавиан, одетый в пурпурную тогу, шел сзади в окружении своих командиров. Царица ошиблась в одном: о Марке Антонии во время триумфа никто не вспомнил. Зато она оказалась права в другом: единственный монарх, принявший участие в шествии, бывший союзник Антония, вскоре был казнен. Город ломился от египетских трофеев: Октавиан вывез с собой тонны драгоценных металлов, доспехи и столовые приборы, короны и щиты, инкрустированную мебель, картины и статуи и даже несколько крокодилов. Есть свидетельства, что во время триумфа по улицам провезли бегемота и носорога. Октавиан наконец мог позволить себе быть расточительным, и подарки лились рекой. Египетская победа праздновалась с особым размахом, и не только из-за невиданных трофеев. Она помогла забыть о гражданской войне.

Статуи Клеопатры на Форуме никто не тронул. Это было самое малое, что Октавиан мог сделать для женщины, чьи позолоченные скамьи и дорогие кубки пошли на оплату его политической карьеры и помогли расплатиться со всеми долгами. Золото Клеопарты гарантировало процветание Рима. Настолько велики были средства, которые Октавиан влил в экономику, что подскочили цены, а ссудные проценты утроились. Как писал Дион, сокровища Клеопатры «обогатили Римскую империю и украсили ее храмы». Отобранные у нее статуи стояли на городских улицах. Побежденная царица жила в памяти римлян. За богатствами пришла мода на все египетское. Сфинксы, кобры, солнечные диски, листья аканта, иероглифы заполонили Рим. Лепестки лотоса и грифоны даже использовались в убранстве личного кабинета Октавиана. Клеопатра одержала и еще одну косвенную победу: с ее уходом в Риме наступил золотой век для женщин. Жены и сестры патрициев получили право участвовать в общественной жизни. Они влияли на назначение послов, давали советы мужьям, путешествовали за границу, заказывали статуи и строительство храмов. Их роль в искусстве и обществе выросла. Вслед за Клеопатрой женщины пришли на Форум. Больше никто из римлянок не будет иметь такого статуса и таких привилегий, как Ливия и Октавия, и обязаны они этим сопернице-иностранке. Ливия станет крупнейшей землевладелицей, ей будут принадлежать участки в Египте и пальмовые рощи в Иудее. Октавия войдет в историю как анти-Клеопатра — скромная, разумная и благонравная.