Клеопатра

Октавиан обходил старшего товарища даже в азартных играх. Делали приятели ставки на петушиных боях, играли в карты, бросали жребий или мяч, Марк Антоний постоянно проигрывал (и неудивительно: Октавиан, как никто другой, умел обращать поражения в победы. Как-то раз, оставив огромную сумму на карточном столе, он объяснил свой проигрыш «чрезмерным мастерством»). Клеопатра прислала к Антонию знаменитого прорицателя. Римляне верили, что астролог может с одинаковой легкостью предсказать солнечное затмение и поведать любому человеку о его будущем. Антоний поделился со звездочетом своими тревогами и попросил составить ему гороскоп. Мы никогда не узнаем, действительно ли астролог советовался со звездами или всего-навсего выполнял задание своей госпожи. По его словам, звезда Антония сияла ярко, но ее затмевала звезда Октавиана. Оказалось, что гений отважного воина не может покровительствовать ему до смерти гения одного из его близких друзей, «до того огромного и страшного, что при виде его твой хранитель цепенеет от ужаса». Что это за друг, сомневаться не приходилось. Антоний отнесся к предсказанию со всей серьезностью и начал сторониться шурина. Астролог советовал римлянину держаться от юного друга как можно дальше, и тут очень кстати подоспело приглашение в Александрию.

Антоний отправился в путь, но доехал лишь до Афин, где решил перезимовать и остался на два года. Римлянин провел зимы тридцать девятого и тридцать восьмого годов в красивом, культурном городе, знаменитом своей архитектурой и удивительными скульптурами. Антоний перестал интересоваться донесениями с Востока и распустил свиту. На пирах и философских диспутах он появлялся в обществе ближайших друзей или Октавии, с которой, по всей видимости, был совершенно счастлив. Антоний вновь сменил пурпурную тогу на греческое платье и стал называться Дионисом. Своей жене — только что разрешившейся от бремени второй дочерью — он позволил зваться Афиной. Знакомое смешение имперского с божественным не укрылось от глаз Клеопатры: о том, что творится в Греции, она знала в мельчайших подробностях и могла оценить влияние на человека перемены места. И смены спутницы. В Афинах Антоний одевался по-гречески и вел себя как грек под присмотром добродетельной Октавии. Игра в богов перестала приносить прежнее удовольствие, как только к ней решил присоединиться Октавиан. Он устроил маскарад и был на нем в костюме Аполлона. Тогда Антоний приказал построить хижину Диониса, украсил ее зелеными ветками и звериными шкурами, разложил повсюду барабаны и бубны и устроил тайное убежище, чтобы «ночи напролет пить вино за дружеской беседой». Слух гостей услаждали выписанные из Италии музыканты. Через некоторое время римлянин велел перенести хижину на Акрополь, «украсив вход гирляндами светильников, сияние которых могло озарить целый город».

Антоний не уставал поражаться способностям своего шурина. В тридцать восьмом году Октавиан, заработавший репутацию добропорядочного зануды, бросил только что родившую жену, чтобы сойтись с Ливией, беременной на шестом месяце от бывшего мужа. Новый брак позволял ему проникнуть в высшие слои римского общества, стать равным Антонию (несмотря на родство с Цезарем, семья Октавиана не могла похвастать древней родословной). Непостоянство шурина доводило Марка Антония до исступления: пообещав одно, он тут же делал нечто противоположное. Если Антоний отправлялся на восток, Октавиан тотчас звал его на запад, а сам не являлся. В то же время он предложил другу набирать рекрутов в своих итальянских владениях. Это предложение был столь заманчивым, что Антоний решил проглотить гордость и сделать шаг навстречу сопернику. Все разрешилось поздней весной тридцать седьмого года. В сезон винограда Октавиан и Антоний встретились на речном берегу в Южной Италии. Октавия пыталась помирить соперников, произнеся пылкую речь, достойную Елены Троянской: она не желала видеть, как ее брат и супруг станут убивать друг друга. В результате был заключен Тарентский пакт, дававший триумвирату новую жизнь. Антоний провозглашался диктатором всего Востока вплоть до декабря тридцать третьего года. Такое положение его вполне устраивало. «Он получил почти все, чего добивался», — пишет Дион. Теперь, когда у Антония были развязаны руки, он, не теряя времени, отправился в Сирию. Октавия с дочерьми проводила мужа до западной границы Греции, оттуда он отослал их обратно. Женщина была беременна в третий раз, и Антоний опасался, что долгое путешествие может повредить ее здоровью. У Октавии было шестеро детей, включая дочерей от первого брака. Муж настаивал на том, что она «не должна делить с ним тяготы и опасности парфянского похода». И был вполне искренним.