Клеопатра

Глава II Повелитель Рима

Про детство Клеопатры мы ничего не знаем. Мы даже не в силах вообразить ее походку, представить себе ту поступь, какой она вошла в историю. Мы видим лишь зрелую женщину во всем ее величии.

Но вот, скажем, брюнетка или блондинка? Поскольку члены правящей династии Лагидов, македоняне по происхождению, были сторонниками внутрисемейных браков, нам легче представить светлые волосы и синие глаза. Однако известно, что мать Клеопатры не была рождена в законном браке и являлась либо родной, либо сводной сестрой Авлета.

Что же до него самого, то, прежде чем он получил это свое прозвище, у него была кличка Нотос — Бастард.

Существует предположение, что Клеопатра была невелика ростом и отличалась тем изяществом, какое присуще египтянкам в древних статуэтках. Вероятно, будет ошибкой, рисуя в воображении ее лицо, взгляд, нос, ставший столь знаменитым много столетий спустя, представлять себе черты восточной женщины.

А остальное? Клеопатре было одиннадцать, когда ее отца изгнали из Александрии. Вместе с матерью, братьями и сестрами она осталась в Египте, возможно в качестве заложницы, и вступление на трон ее старшей сестры Береники могло при этих обстоятельствах лишь увеличить грозившую ей опасность. Клеопатра была еще в том возрасте, когда девочки не выходят из гинекея, но у нее была возможность понять, что творится на свете, до нее доходили вести и о политических убийствах, и о невероятных браках. Опасности и заботы способствовали зрелости ума.

Отец Клеопатры не был ставленником римлян подобно его родственнику, приспешнику Суллы, убийце Береники III. Птолемей Авлет был просто царем по случаю, изобретенным для того, чтобы заполнить пустоту. Поговаривали втихомолку, что его предшественник — племянник-убийца Береники — успел за двадцать дней своего правления составить завещание, по которому Египет передается римскому сенату. Авлета короновали почти что втайне, он не был уверен, что угоден Риму, и опасался, как бы в один прекрасный день сенат не заменил его человеком более покладистым и заслуживающим доверия или даже не преобразовал Египет в римскую колонию. Да и бастарды, несмотря на все семейные убийства, были, возможно, у Лагидов не в чести. В течение более чем двадцати лет правления Авлет мучился загадкой, отчего римский сенат реагирует на его существование упорным молчанием.

В 67 году до P. X. — Клеопатре было тогда два года — Авлету предоставилась возможность укрепить свое положение. Но он не обратился в сенат, где различные группировки грызлись друг с другом в борьбе за власть, а предпочел выяснять отношения с определенным человеком. Этим человеком был Помпей Великий, на которого возложили задачу очистить воды Средиземного моря от свирепствовавших там пиратов.

Александрия была в высшей степени заинтересована в этом. В самом деле, из-за разбоя морская торговля пришла в полный упадок, мореплавание стало крайне рискованным делом. Александрийские и иноземные судовладельцы отказывались от поездок, ибо страховые взносы, требуемые банкирами, стали непомерно высоки. К этому остается еще добавить, что неумелое ведение хозяйства и постоянные династические войны последних властителей довели египетский военный флот до столь плачевного состояния, что у него не было ни малейшей возможности помериться силами с пиратами, использовавшими пустынные отмели в дельте Нила для стоянок и отдыха.

Помпей справился с задачей в три месяца. Затем он повел войска против Митридата, понтийского царя, приютившего, кстати, юного Авлета в год изгнания, тоже одержал победу и, получив от сената неограниченную власть над всей Азией, вторгся в Сирию. Вот тут-то Авлет и ухватился за благоприятный момент и отправил к Помпею посольство с предложением принять в дар от него корону ценой в четыре тысячи талантов, от чего Помпей не отказался. Позднее, когда у того появились трудности в связи с осадой Иерусалима, услужливый Авлет предложил ему в помощь свою конницу, что способствовало победе Помпея.

Но если Птолемей пользовался теперь расположением Помпея, то от него все более отворачивался его собственный народ, раздраженный зависимостью от Рима и недовольный, что политика царя способствует новым завоеваниям римлян в Азии. Однако Авлета мало волновали настроения на родине. Его заботило лишь признание Рима. Обеспечив его, он погрузился в наслаждения.

К несчастью, он поставил не на ту лошадь. Рим встретил вернувшегося Помпея неласково. Сенат отказался одобрить его иностранные декреты и, вопреки существующей традиции, не позволил ветеранам его армии селиться на итальянских землях. Воспользовавшись затруднениями Помпея, Цезарь учредил негласный союз между ним, Помпеем и Крассом, названный первым триумвиратом. Цезарь стал консулом и взял на себя труд добиться ратификации азиатских декретов Помпея.