Клеопатра

Мы молча проследовали в святилище Исиды. Там было пусто и темно, лишь робкий огонь светильника отбрасывал отблески на покрытые рельефами стены, где в сотнях обличий Небесная Мать кормила грудью Гора – божественное дитя.

Жрец закрыл дверь и засунул засов.

– Скажи в последний раз, Гармахис, – промолвил он. – Воистину готов ли ты?

– Я говорю еще раз: готов, – ответил я.

Больше он ничего не сказал, но, воздев к небу молитвенно руки, вывел меня на середину святилища и, быстро дунув, потушил светильник.

– Смотри перед собой, о Гармахис! – воскликнул он, и голос его гулким эхом разнесся по погрузившемуся во тьму помещению.

Я стал всматриваться, но ничего не увидел. Однако из расположенной высоко на стене ниши, где сокрыт священный символ богини, на который позволено взирать лишь избранным, донесся мелодичный звук, как будто зазвенели колокольчики систра[16]. И когда я, охваченный благоговейным страхом, вслушался, случилось чудо: передо мной загорелся священный символ, как будто прочерченный в темноте огнем. Он повис у меня над головой и зазвенел, потом повернулся, и я явственно узрел вырезанный на одной его стороне лик Матери Исиды, который воплощает вечное рождение новой жизни, и лик ее священной сестры, Нефтиды, вырезанный на другой стороне, который олицетворяет возвращение в смерть всего рожденного.

Систр медленно повернулся и стал раскачиваться, словно какой-то невидимый танцор, какое-то мистическое существо, потряхивая, водил им в воздухе надо мной. Но вскоре необычное свечение погасло и звон прекратился. А потом неожиданно дальний конец зала озарился ярким светом, и в этом белом сиянии мне стали являться удивительные картины, одна за другой. Я увидел древний Нил, несущий свои воды через пустыню в море. На его берегах не было ни возделанных полей, ни людей, даже никаких признаков их присутствия, ни храмов, воздвигнутых в честь богов. Лишь дикие птицы безмятежно скользили по одинокой зеркальной глади Сихора, и жуткие чудовища плавали и барахтались в воде, поднимая тучи брызг. Солнце торжественно опустилось за Ливийскую пустыню и окрасило воду в кроваво-красный цвет. Горы тянулись к молчаливому небу, но ни в горах, ни в пустыне, ни на реке не было видно присутствия человека. И тогда я понял, что вижу мир таким, каким он был до того, как в нем появились люди, и ужас одиночества этого мира проник в мое сердце.

Картина исчезла, и на ее месте возникла новая. Я снова увидел берега Сихора, но на этот раз берег его кишел страшными существами, больше похожими на обезьян, чем на людей. Они дрались и убивали друг друга. Дикие птицы испуганно поднялись в воздух и улетели, когда запылали тростниковые хижины, подожженные руками победителей. Они отнимали, грабили, убивали, разбивали каменными молотками головы детей, так что разлетались мозги. И хотя никто мне этого не говорил, я понял, что вижу человека таким, каким он был десятки тысяч лет назад, когда его нога впервые ступила на землю.

Новая картина. И снова я увидел берега Сихора, но теперь на них стояли города прекрасные, как в сказке, как распустившиеся цветы. Вокруг раскинулись обширные возделанные поля. В ворота городов свободно входили и выходили из них мужчины и женщины. Но я не увидел ни стражников, ни армий, ни оружия. Здесь царили мудрость, процветание и мир. Пока я с восхищением созерцал это дивное видение, раздалась музыка, и удивительно красивый мужчина, облаченный в сверкающие, как огонь, одежды, вышел из храма и направился на рыночную площадь, расположенную на самом берегу. Он сел на трон из слоновой кости, установленный лицом к воде, и, как только солнце коснулось горизонта, призвал жителей города к молитве. Они благоговейно склонились и стали молиться в один голос. Я понял, что вижу царство богов на земле, существовавшее задолго до Менеса, первого земного правителя Египта.

Тут видение переменилось. Город остался таким же, но люди в нем были другие: с алчными и злыми лицами, презирающие праведность и поклоняющиеся пороку. Настал вечер. Прекрасный, лучезарный бог занял трон и призвал к молитве, но ни единый человек в толпе не склонился, никто не откликнулся на призыв.

– Ты надоел нам! – закричали они. – Посадим на трон злого царя! Убить его! Убить его! Освободим Зло из оков! Пусть царит Зло!

Лучезарный бог поднялся и устремил спокойный взор на беснующихся нечестивцев.

– Вы сами не ведаете, чего хотите, – воскликнул он, – но пусть будет так, пусть исполнится ваше желание! Ибо, даже если я умру, вы через великие мучения все равно с моей помощью найдете путь в Царство Добра!