Клеопатра и Цезарь. Подозрения жены, или Обманутая красавица

Клеопатра подошла к консулу, опустилась на колени возле его кресла, заглянула в глаза, такие же, как у нее – черные, глубокие, опасные…

– Можно я прочту твои «Записки»?

– Конечно, родная. Мне нравится твое стремление проникнуть в самую суть вещей, понять первопричину. Это похвально для государственного деятеля.

– Ты считаешь, что я не просто царица, но еще и государственный деятель?

– То, что ты способна разграничить эти два понятия, уже говорит о том, что ты больше чем царица. Быть может, даже реформатор. Я чувствую в тебе силу. Ты способна на многое, главное…

– Что?

– Чтобы твои пороки не взяли над тобою вверх, не победили твою волю.

Клеопатра недовольно нахмурилась.

– Какие пороки? О чем ты?

Цезарь ласково улыбнулся.

– Я прожил долгую жизнь. Видел много разных людей. Кое-что да понимаю. В тебе есть и добродетель, и порок.

– Почему прожил? – испуганно прошептала Клеопатра.

– Не придирайся к словам. – Цезарь сделал недовольное лицо, но царица никак на это не отреагировала.

– Ты сказал о себе в прошлом времени, – не унималась она. – Почему? У тебя участились припадки?

– Я сказал то, что сказал! А моя падучая так же великолепно себя чувствует, как и я.

– О, боги, боги! Послушай, в Египте есть люди, их называют знатоками вещей, которые обладают удивительными способностями. Они способны вылечить тебя. Я сейчас же напишу Аполлодору, и он пришлет…

– Клеопатра!

Цезарь встал с кресла и поднял с колен царицу.

– Ничего не надо! Со мной все в порядке!

– Но ты…

– Все! Ты слышишь меня? Все! Разговор окончен!

Глаза Клеопатры наполнились слезами. Она капризно фыркнула и направилась в спальню сына, решив дать лекарю Олимпе особое поручение – разузнать о здоровье Цезаря. Он что-то не договаривал, и это было так же ясно, как и то, что за утром всегда следует вечер.

Глубокой ночью царица проснулась от странной мысли. Уж не ложь ли все то, что с ней происходит? Не насмешка ли богов над ее мечтами о власти и любви? И чего же в ней больше – царского честолюбия или желания человеческого счастья?

Прислушиваясь к спокойному дыханию Цезаря, Клеопатра думала о том, что ради тех возможностей, которые перед ней открывает его консульский пост, его жену можно и потерпеть. Разве она способна со своими убогими армией и флотом сделать себя римской владычицей? Ради этого она стерпит все: и жену, и любовниц, если те вдруг появятся, и чувство чужеродности, всячески подчеркиваемое римлянами, и сплетни, тянувшиеся за ней шлейфом.

Власть этого стоит.

13

В конце осени сыновья Помпея Великого – Гней и Секст – подняли восстание против Цезаря в Испании. Консул рассчитывал, что военная компания продлится три-четыре месяца, но она затянулась почти на год.

В отсутствие Цезаря Клеопатра решила не покидать Рим. Дурных вестей из Александрии не приходило, а посему царица продолжила укреплять свои и без того шаткие позиции в Риме. Впрочем, удавалось это крайне плохо. После отъезда Цезаря в Испанию у Клеопатры уже не было свободного доступа к государственным советам, как при нем. Этому препятствовали сенаторы – особенно молодой Октавиан. Смотря в глаза Клеопатре, он заявил, что чужеземным царицам лучше находиться в собственной столице и заниматься делами своей страны, чем присутствовать на чужих советах. Конечно, это было резонно. Но! Как может она уступить амбициозному молодому выскочке! Высокомерно взглянув на Октавиана, Клеопатра покинула совет, решив, что, как только Цезарь вернется, она всех научит уму-разуму. Это было опасным сигналом. Получалось, что без Цезаря, без его авторитета и поддержки, она в Риме – никто. Вот тут-то царица и забеспокоилась: если с Цезарем случится что-то дурное, что ей делать тогда?

Следующей причиной для недовольства послужила встреча с Цицероном. Клеопатра обрадовалась этому визиту, так как в свое время изучала его речи. Однако встреча прошла из рук вон плохо. Цицерону она не понравилась с первого взгляда, а ее любезность и искренний интерес он принял за лицемерие. Поговорив о том о сем, оратор попросил у царицы редкую рукопись, которая находилась в Александрийской библиотеке. Та обещала, что слуги обязательно ее привезут. Какое-то время спустя Цицерон пришел снова, но не застал Клеопатру. Зато он встретил ее царедворца Сару, который то ли по забывчивости, то ли еще по каким-то причинам сообщил ему, что не слышал ни о каком распоряжении насчет рукописи. И даже более того: никто никакую рукопись в Рим не привозил. Цицерон воспринял ответ как личное оскорбление, и у него тут же созрел план мести. Появляясь на пирах, он с удовольствием рассказывал о египетской царице всякого рода небылицы. А так как Клеопатра держалась обособленно и надменно – Цицерону верили. Именно он начал распускать слухи о ее порочности, лицемерии и развратном образе жизни. Откуда Цицерон мог знать пикантные подробности жизни чужеземной царицы, никого не волновало. Главное, что он говорил то, что все хотели услышать.