Клеопатра с парашютом

– Прекрасно, что тебя подвели связки, – улыбнулся Михаил, – иначе бы ты «назло ему заорала» и получила бы серьезную травму. Вообще говоря, борсеточники не убивают тех, кого грабят, их интересуют кошельки, а не чужая жизнь. Профессиональные преступники отлично понимают: срок за грабеж дадут не очень большой, отправят на общий режим, всегда есть возможность условно-досрочно выйти на свободу. А вот за убийство светит другой срок. Но если мерзавец почувствует опасность, поймет, что жертва оказывает сопротивление, тут он может озвереть. В основном московские борсеточники – люди южных кровей, то есть вспыльчивые, темпераментные, настроенные на быстрый успех и не терпящие возражений, в особенности от женщин. Такому лучше молча отдать ценности и сберечь здоровье. Ни одна сумка в мире не стоит жизни, даже такая дорогая, как у тебя. И зачем женщины ходят по улицам в шубах, при бриллиантах и с эксклюзивными ридикюлями? Понимаю, когда юная леди вырядилась в театр, кино, на свидание и идет в компании с кавалером. Профи не нападают на группу людей, чтобы не рисковать. Но топать в супермаркет, обвесившись золотом, глупо.

Я обиделась.

– Из дорогих украшений на мне только серьги, подаренные бабушкой. Остальные цацки – бусы и сорванный браслет – куплены за копейки.

– Бусы блестят здорово, – ухмыльнулся Миша, – борсеточник внимательно высматривал жертву, и что он увидел? По тротуару ковыляет очаровательное существо с маленькими пакетиками продуктов. Волосы уложены в парикмахерской, каблуки высотой с Биг-Бен, платьишко чуть больше носового платка, дорогущая сумка, глаза-блюдца, вес комара. Лакомая добыча! Он же не знал, что в теле стрекозы кроется характер вредного, не очень умного подростка. Грабитель полагал, что малютка без писка сама вручит ему ценности. Но ты не из тех, кто сдается без боя. Умру, но защищу свое добро!

– Ты нарисовал карикатуру! – возмутилась я. – В разы преувеличил мои каблуки, укоротил длину юбки. И вовсе я не собиралась сопротивляться, просто сумка висела через голову, а цепочку нельзя разорвать за секунду…

Я осеклась на полуслове.

– Что-то вспомнила? – мгновенно отреагировал Миша.

– От него пахло лекарством, очень знакомым, – сказала я. – Наверное, негодяй принял его в машине перед тем, как выйти из нее.

– Дело пошло! – обрадовался новый знакомый. – В твоей памяти начали оживать детали. Что за препарат?

– Откуда мне знать… – устало произнесла я, ощущая, как тело медленно расслабляется.

– Оно тебе показалось знакомым, – напомнил Михаил. – Почему? Сама его принимала?

– Пью только таблетки от головной боли, – зевнула я, – а они не имеют запаха. Нет, я унюхала средство, которое часто принимают другие люди.

– Его использует твоя бабушка? Валокордин? Валидол?

– Нет, – протянула я, – другое.

– Мазь от радикулита? – не успокаивался он. – Бальзам «Золотая звезда»?

Я изо всех сил пыталась сообразить, что тогда почувствовала.

– Запах исходил из его рта, мерзавец явно проглотил препарат.

– Валерьянка? Мята? Мелисса? – не унимался Михаил. – Анис?

Я кивнула.

– Очень похоже на последний. Терпеть не могу еду с этой травой. Когда была маленькой, Белка поила меня микстурой от кашля. Столько лет прошло, а я до сих пор помню стеклянную бутылочку с делениями, в которой плескалась мутно-коричневая жидкость. Едва бабуся вытаскивала пробочку, как из бутылки ползло отвратительное амбре. Меня тошнило при одном упоминании о лекарстве, но бабушка считала его волшебным и поила меня этой гадостью при первых признаках простуды. Совершенно точно, от грабителя несло микстурой от кашля.

– Здорово! – обрадовался Миша.

– Чего здорового? – не поняла я.

– Уже есть примета. Вероятно, нападавший – наркоман.

Я опешила, а Миша пояснил:

– В сиропы от бронхита частенько входят незначительные дозы веществ, которые в большом количестве могут вызвать одурманивающий эффект. Ранее в фармацевтической промышленности массово использовали кодеин, в СССР его продавали без рецепта. Потом выяснилось, что эти таблетки глотают…

Я зевнула.

– Ты хочешь спать, – осекся Миша. – Все, пошли. Как твое самочувствие? Можешь встать?

– Интересный эффект: чай попадал в желудок, а трястись перестали ноги, – попыталась я пошутить, когда мы снова очутились на улице.

– Выспишься и утром вскочишь бодренькой, – пообещал Михаил, останавливаясь на перекрестке. – Нам куда?

– Сюда, – ответила я, показывая на дом.

– Хорошее местечко, – протянул мой спутник. – Самый центр, здание конца девятнадцатого века. Ты из семьи олигархов?

– Снимаю комнату в коммуналке, – пояснила я. – Спасибо за помощь, пойду наверх.

Миша схватился за ручку входной двери.

– Сама доберусь до квартиры, – сказала я и проскользнула в парадное.

Сон покинул меня, пока я поднималась по лестнице, и, нажимая на звонок, я уже чувствовала себя совершенно бодрой.

– Тсс, – велел Кошечкин, открывая дверь, – не шуми. Слушай меня внимательно. Я твой старший брат, ты младшая сестра, наши родители за границей, папа посол в одной африканской стране, мама, соответственно, послиха.

– Чья я сестра? – удивилась я.

Кирилл постучал кулаком в свою мощную грудь.

– Моя!