Клеопатра Великая. Женщина, стоящая за легендой

Покинув священные земли быка Бухиса, Цезарь и Клеопатра должны были прибыть в Тасенет (современная Эсна), который греки называли Латополь, или «Рыбий город», по названию священной рыбы bates niloticus. Однако его основной храм, построенный Птолемеями, был посвящен богу-творцу с головой барана Хнуму. Этот бог считался хранителем истоков Нила, он создал из глины человека на гончарном круге — этот самый круг прихожане могли видеть в его храме. О совершении ежегодных таинств, посвященных Хнуму, повествовали тексты на стенах храма. В тексте «Таинство рождения» содержалось «Заклинание о помещении круга в тело всех женских существ», что означало внесение «яйца в тело всех женщин, чтобы обеспечить страну молодыми поколениями на пользу царю Верхнего и Нижнего Египта, возлюбленному Хнуму»[261]. В обряде принимали участие три молодые женщины, представлявшие различные периоды беременности.

Прибыв в расположенный дальше к югу город Нехеб (Эль-Каб), Клеопатра и Цезарь наверняка обратили внимание, что тема деторождения отражена еще более ярко в похожем на лабиринт храме Нехбет, богини царской власти, считавшейся одной из главных помощниц при родах. В этом храме, который отреставрировали Птолемеи, как и другие храмы Нехбет на окрестных возвышенностях, свое святилище в честь богини-львицы Сехмет создала Клеопатра III. Появлявшаяся одна как «женщина-Гор, владычица Верхнего и Нижнего Египта и могучий бык» и объединявшая в своем лице царя, царицу, бога и богиню, она могла бы служить примером для своей правнучки Клеопатры VII.

Если Клеопатра и Цезарь действительно предприняли столь дальнее путешествие на юг, как утверждают древние источники, то они, конечно же, достигли культового центра Гора — Эдфу. Для Птолемеев этот центр имел исключительное значение, поскольку здесь процветал культ царских предков. Смысл его состоял в том, что каждый почивший фараон представлял собой Осириса, а его здравствующий преемник — Гора, сына Осириса. Центр основала третья птолемеевская чета, торжественно открыла — восьмая, а отец Клеопатры оставил здесь память о себе, воздвигнув огромные ворота с пилонами перед входом. Лабиринт внутренних переходов и лестниц напоминал Дендеру. Фасад украшали массивные фигуры Авлета, устрашавшие врагов Египта, и две пары высоченных флагштоков из привезенного ливанского кедра, на которых на высоте ста тридцати футов развевались вымпелы богов. Посередине две двери высотой сорок пять футов из такого же дерева, обитые отполированной медью, отражали солнечный свет и буквально ослепляли тех, кто приближался к ним.

Помимо громадных ворот, во внутреннем дворе возвышался пилон Авлета, расположенный так, что во время зимнего солнцестояния тень от него накрывала двор, а в период летнего солнцестояния 21 июня он отбрасывал тень на гигантский циферблат солнечных часов. Солнечный свет также искусно использовался в самом храме для создания специальных эффектов. Чтобы усилить мистическую атмосферу, свет ослаблялся, так что внутренняя часть храма оставалась в темноте, где находилось монолитное святилище из полированного сиенита времен Нектанеба II, сохраненное как связующее звено с последним фараоном коренного народа. Внутри находилось святилище меньших размеров с позолоченными стенами и золотой статуей Гора, украшенной полудрагоценными камнями. Там содержался живой сокол с подрезанными крыльями как воплощение Гора и правящего монарха. Священного сокола кормили мясом за счет короны. Ежедневно утром, днем и вечером поклонялись ему и находившемуся там же его скульптурному изображению, а раз в году и того и другого выносили на крышу для единения с солнцем.

Помимо этих обязанностей, жрецы Эдфу еще выполняли работу в небольшой парфюмерной «лаборатории» храма. Ее стены были исписаны названиями дорогостоящих материалов, некогда хранившихся здесь: от фимиама, использовавшегося для пробуждения богов во время утренних церемоний, шестнадцати различных сортов мирра, возжигавшегося, когда шла основная дневная служба, до капет, по-гречески «куфи», — сладкого, на коричной основе благовония, которое шло в дело при вечерних ритуалах. Были здесь еще и специальные ароматические вещества, созданные для умащения статуй богов: от «масел лучшего качества», которые употреблялись для подсвечивания лица у скульптурного изваяния Гора, до традиционных «священных масел», известных еще в Век пирамид. Во времена Птолемеев использовались девять из них, в том числе фимиам, «Праздничное благоухание с еловыми семенами», цареградский стручок, лотос и белый ладан.