Клеопатра: Жизнь. Больше чем биография

К тому же им не угрожала пыль. К библиотеке примыкал, будучи частью дворцового комплекса, мусейон, который можно приравнять к современному, финансируемому государством научно-исследовательскому институту. И хотя в других уголках эллинистического мира учителей ни в грош не ставили, о чем красноречиво свидетельствует фраза из одной пьесы тех лет: «Или он мертв, или стал где-то учителем»[42] [53], а получали они чуть больше чернорабочих, – в Александрии ученость ценилась превыше всего. Как и сами ученые, обласканные властью, жившие в роскошных домах, не платившие налогов и кормившиеся в бесплатной столовой. (Во всяком случае, так обстояли дела за сотню лет до Клеопатры, до того, как ее прадед решил, что сыт по горло этим политически неблагонадежным классом, и хорошенько «проредил грядку», отослав самых ярких и умных подальше, освещать более темные уголки античного мира.) В течение веков до и после Клеопатры лучшим доказательством высокой квалификации врача было его обучение в Александрии. Любой мечтал, чтобы наставником его детей был тот, кто получил образование именно в Александрии.

Легендарная библиотека была гордостью всего цивилизованного мира. Во времена Клеопатры она уже миновала пик расцвета, и вся работа, ранее включавшая оригинальные научные исследования, теперь свелась к маниакальному классифицированию и каталогизации, благодаря которым на свет появилась концепция семи чудес света. (В одном капитальном библиографическом труде создавался каталог «Выдающиеся люди в каждой области знания» с алфавитным указателем их работ, разделенных по темам. Труд разросся до 120 томов.) В любом случае этот храм наук продолжал притягивать лучшие умы Средиземноморья. Его священным покровителем был Аристотель, чьи школа и библиотека служили примером, а кроме того, Аристотель – и не случайно – в свое время учил Александра и его друга детства, Птолемея I. Именно в Александрии впервые была измерена окружность Земли, Солнце стало считаться центром Солнечной системы, появилось понимание функций мозга и сосудов, зародились основы анатомии и физиологии, увидело свет полное собрание сочинений Гомера. Именно в Александрии Евклид создал свою геометрию. Если бы тогда кто-то спросил, где собралась вся мудрость Античности, то ответом было бы – в Александрии. И Клеопатра пользовалась благодеяниями мудрости этого города. Она знала, что Луна влияет на приливы, что Земля круглая и вращается вокруг Солнца. Она знала о существовании экватора, значение числа пи, на какой широте находится Массалия, как ведет себя линейная перспектива, зачем нужен громоотвод. Знала, что можно приплыть из Испании в Индию – путешествие, которое впервые осуществится не ранее чем через 1500 лет, хотя сама с бóльшим удовольствием поплыла бы в обратную сторону.

Для человека типа Цезаря, человека просвещенного, восхищавшегося Александром Македонским и провозглашавшего себя потомком Венеры, все дороги – мифические, исторические, интеллектуальные – вели в Александрию. Как и Клеопатра, он получил первоклассное образование, а любопытство его не знало границ. Он ценил поэзию. Он поглощал все книги без разбору. И хотя считалось, что римляне презирают роскошь, Цезарь был в этом, как и во многом другом, исключением. Даже во время военных походов он оставался ненасытным коллекционером мозаики и драгоценных камней. Вторжение в Британию часто объясняли его любовью к пресноводному жемчугу [54]. Соблазненный пышностью и польщенный высочайшим статусом хозяев, он в свое время слишком подолгу гостил в восточных дворцах – деталь, которой он будет стесняться всю жизнь. Мало что могло его смутить, как обвинение в том, что он задержался в Вифинии (сегодняшняя Северная Турция) из-за романа с местным царем. Цезарь происходил из древнего патрицианского рода, был одаренным оратором и военным, но все это меркло рядом с женщиной, считавшейся – пусть и напрасно – потомком самого Александра, которого почитали в Египте как бога. Цезарю начали поклоняться в последние годы его жизни. Клеопатра же родилась богиней.