Клерк позорный

– Здорово! – радостно пророкотал Шульгин, как ни в чем не бывало, будто они и не ссорились вовсе. – Никак не могу до тебя дозвониться. Ты сейчас где?

– На даче, – хрипло сказал он первое, что пришло в голову.

– Простудился, что ли? – поинтересовался Шульгин. – Голос у тебя какой-то не такой.

– Ага, – сказал Коржик, – сыро тут.

– Так дуй в Москву, – предложил тот. – Дело есть.

– Что за дело? – вяло спросил Коржик.

– Ты еще обналичкой занимаешься? – вопросом на вопрос ответил Шульгин.

– А что?

– Так занимаешься или нет?

– Да.

– Есть возможность сесть на большие потоки, – сказал он. – Очень большие.

– Что за потоки?

– Я тут устроился в одну фирму, у них налички – вал. И каждый день.

– У нас тоже много, – сказал Коржик, имея в виду Толяна.

– Ты не представляешь, о чем говоришь, – ответил Шульгин. – Здесь больше на порядок. Я ручаюсь. Ты сможешь оттуда уйти?

– Смогу.

– Это хорошо. Нам нужен свой человек в банке, который будет наблюдать за процессом.

Коржик прикинул, что в прежний банк ему ходу нет, но он знал еще один, где тарифы чуть выше, но зато и связи с руководством у него там крепче. Там он был с управляющим на «ты».

– У тебя есть где перекантоваться? – спросил он.

– А что случилось? – насторожился Шульгин.

– С женой поругался, – соврал он.

Шульгин вздохнул:

– Поживешь пока на моей даче. Там тепло.

– А где она?

– По Щелковскому, перед Балашихой.

– Завтра приеду, – сказал Коржик и нажал отбой.

«Ну, что ж, – с мрачным весельем подумал он, – буду погашать долг с зарплаты. Лет за семьдесят выплачу. Если, конечно, он не выкатит проценты. Тогда придется корячиться в два раза дольше. Как там говорил тот бомбила? „Всю жизнь комиком – лопатой и ломиком?" Это про меня».

Он повернул обратно, на ходу вырвал из украинского паспорта свою фотографию, бросил документ в урну и направился к кассам.