Клетка

И тут они стали выходить из машины! Женщина смеялась. Она раскраснелась и была полураздета. Выйдя из машины, она облокотилась на нее, а потом появились и двое мужчин. У одного из них было одеяло, и он расстелил его на земле. Другой стал целовать ее. Я увидел, как его губы впились в ее густо намазанный рот, и клянусь, ей это нравилось. Нехорошая женщина. Я все видел. Я видел, как она снимает белье, поднимает юбку и ложится на одеяло, и потом мужчины ложатся и… по очереди… Не могу писать об этом. Есть вещи, на которые нормальный человек не может смотреть. Но они проделывали с ней это, а я ползал по лесу и видел все, что происходило…

Я контролировал себя. Наверное, эта ужасная сцена, свидетелем которой я был, загипнотизировала меня настолько, что держать себя в руках было особенно трудно. Но я ждал, хотя мне хотелось прыгнуть на этих отвратительных и мерзких созданий, наказать их и положить конец их непристойному действу. Я ждал. Спустя продолжительное время, когда мужчины, кажется, насытили свою похоть, они встали и оделись. Женщина улыбалась. Какое-то время она оставалась лежать на одеяле. Она и впрямь была довольна, точно упивалась собственной безнравственностью! Я смотрел на нее, на эту ее кривую усмешку на губах, на то, как она лежала, откинув голову и задрав колени. Смотрел на ее глотку, выгнутую спину и на белые бедра. Все в ней было гнусно и мерзко. Она была освещена лунным светом и даже попытки не делала, чтобы прикрыться. Ноги у нее были раздвинуты, белье лежало рядом на земле. Даже представить себе не могу, что можно так низко пасть.

И тут случилась странная вещь. Я и не пытаюсь понять ее. Двое мужчин сели в машину. Они смеялись, и один из них высунулся из окна и что-то сказал женщине. Она с испуганным видом вскочила на ноги. Машина тронулась, и женщина попыталась догнать ее. Она была очень огорчена, а мужчины, казалось, были довольны собой. Водитель подал назад, машина развернулась. Женщина умоляюще что-то говорила им. Но они уехали. Один из них помахал ей рукой, а она выругалась им вслед. Ни один достойный человек никогда не повторит этих ее слов. Женщина стояла руки в боки и бормотала слова, которых я никогда прежде не слышал; я даже и смысла их не понимаю, а я взрослый человек. Но все они были непристойного характера, ибо даже в гневе она вела себя непристойно. Никогда не встречал я большую грешницу, чем эта женщина. Полагаю, что эти двое мужчин, удовлетворив свою похоть, пришли в ужас от того, что наделали, и оставили ее, чтобы наказать за преступление против природы. Это единственное объяснение, которое приходит мне в голову, хотя я и не понимаю, почему они рассмеялись, когда уезжали. Есть некоторые вещи, которых я не понимаю в отношениях между мужчинами и женщинами. Но я понимаю, если что-то не так, а эта женщина вела себя неправильно. Эту женщину нужно было наказать.

Я не собирался причинять ей вреда. Да я и не знаю, что я собирался делать. Я подождал, пока она вернется к одеялу, после чего поднялся и вышел на открытое пространство. Она наклонилась, чтобы поднять свои трусики. Я подкрался сзади. Она подняла одну ногу и начала натягивать трусики. В этот момент я, должно быть, произвел какой-то звук, потому что она резко обернулась ко мне.

Не знаю, кричала ли она. Рот у нее был открыт, но никакого звука я не слышал. Возможно, она была слишком напугана, чтобы кричать, а может, мои уши ничего не слышали. Она отступила на несколько шагов, подняв руки и выставив ладони мне навстречу. Трусики так и остались у нее на лодыжке. Ужас на ее лице был неописуем. Я медленно двигался на нее, царапая когтями землю и обнажив зубы. Когда я придвинулся совсем близко, она упала на землю. Она так ни разу и не отвела глаз с моего лица. Даже когда я почти склонился над ней, она продолжала смотреть мне прямо в лицо. Казалось, ее страх возбуждает меня. Я хотел всего лишь напугать ее, это точно. Но в страхе есть что-то такое… некий запах… из-за него я потерял контроль над собой. У страха и крови почти один и тот же запах. Я тогда ничего не мог с собой поделать, она сама виновата. Она вынудила меня сделать это, как вынудила тех двоих мужчин совершить непристойный акт. Помню, увидев, как мелькнули ее белые бедра и зашевелились раскрашенные губы, мне захотелось разорвать ее на части и уничтожить, вонзить свои когти в ее плоть, чтобы брызнула кровь и закончилась ее гнусная жизнь.

И тогда я прыгнул на нее.

А она все это время смотрела прямо в мои глаза, пока ее глаза не затуманились. Казалось, она необычайно долго не теряла сознание.

Не помню, что было потом. Не помню, долго ли я ползал по ее телу и что делал с ним. Должно быть, я оставался там какое-то время, если газеты в точности воспроизвели, что стало с ее телом. Хотя конкретно они ничего не рассказали, и я рад, что сам смог написать это, чтобы хоть где-то была написана правда.

Это и есть правда; именно так все и было.

20 июля