Клетка

— Душить? — кажется, он не слышит уже второй раз вопрос про кофе, поэтому вместо ответа я киваю и наливаю ему в чашку коричневый напиток, от которого идет пар. — Вот черт! Прости меня, я не думал, что всё будет так.

— И часто ты нападаешь на рядом лежащих?

— Нет.

— Понятно.

— Я ни с кем не сплю уже лет пятнадцать точно.

— О-о, — только и могу выдавить из себя, по непонятной какой-то причине чувствуя удовольствие от этого открытия. — Ладно, пойду я тоже приму душ, сегодня надо ещё столько дел сделать.

— Каких дел, Василиса? Ты остаешься дома.

— Я не пленница, поэтому к восьми вечера уже буду на работе.

— У тебя сотрясение! — он аж поднимается из-за стола, сверкая своими карими глазищами. — Остаешься дома, я сказал.

— А я сказала, что у меня работа, которую никто не отменял! — пока я произношу свою речь, он подходит, останавливаясь со мной в дверном проеме. — И мне абсолютно всё равно, что ты сказал.

— Не терпится лечь под очередного муд*ка с "котлетой"? — он кривит губы, думая, что снова задел меня. Возможно, раньше так бы и случилось, но сейчас, после стольких испытаний, я четко знаю: деньги — главная ценность.

— Да, — растягиваю губы в улыбке, хоть и ощущаю на языке горький привкус. — Всё именно так. Продаю своё тело за деньги и немалые.

— Знаешь, кто ты после этого? — “Мамба” морщится, словно коснулся чего-то неприятного. — Потаскуха.

Не знаю, что меня толкает на этот поступок, но в этот раз я без тени улыбки просто поднимаю руку и влепливаю ему такую звонкую пощечину, что кажется, во всех уголках квартиры слышится эхо удара.

Непонятно, кто из нас больше удивлен этой выходкой, но когда мужчина медленно поворачивает голову, я словно возвращаюсь в прошлое и сжимаюсь в ожидании побоев до потери пульса. Не сразу понимаю, что меня ведут куда-то, продолжая пребывать на границе двух миров. И только когда Саша опускает мои руки под холодную воду, немного прихожу в себя.

— Ты второй раз так себя ведешь, думаешь, я бы ударил тебя в ответ?

— А разве нет?

— Я лишь однажды поднял руку на женщину, и то потому, что она на меня кидалась с ножом. А кто тебя так запугал?

— Разве это важно?

— Блин, Василиса, вот сейчас мне на самом деле хочется хорошенько тебя встряхнуть.

— Лучше дай мне спокойно принять душ, я не изменю своих планов.

— Я не могу таскаться за тобой, как собачонка на привязи.

— Я тебя об этом не просила. Спасибо, что привез домой и свозил в больницу и можешь быть свободен!

— Я говорил, что не от тебя это зависит, и если Таня посчитает разумным тебя впускать в клуб, то так тому и быть.

— Она уже так посчитала, ночью ещё написала в “WhatsApp”, что я должна быть в плюсе сегодня.

— Как можно танцевать с сотрясением? А если ты упадешь?

— О, ты такой милый в своей заботе, — поднимаю руку и провожу по его щеке, но мужчина быстро отталкивает мою ладонь. — Но уверена, такой вызов означает отнюдь не танцы.

— Как ты можешь трахаться со всеми без разбора?

— Кто ты такой, чтобы меня осуждать? Сам-то как на жизнь зарабатываешь? Не продаешь себя таким, как Косарь? Думаешь, я не знаю, какие дела у них с Андреем?

— Уж не так, как ты! — выплевывает он последние слова и покидает ванную, так захлопнув дверь, что зеркало над раковиной начинает дребезжать.

Я снимаю с себя одежду и забираюсь в душевую кабинку, включая воду. Первое время просто стою под струями, ощущая, как они стекают по телу, смывая весь негатив сегодняшнего утра. А после беру в руки мочалку и остервенело натираю себя, словно на мне остались следы грязи. И только когда начинает гореть кожа от трения, понимаю, что ощущение это осталось после его слов. Но что может знать этот выскочка, наверняка, у него есть и квартира, и деньги, и никогда он не знал, как это: бороться за собственную жизнь и в конце концов осознать, что нет ничего важнее хрустящих купюр. Вода всё продолжает литься мне на шею и плечи, а я вспоминаю, как Таня забрала меня из “Антрацита”. Что привело женщину в этот ад, я до сих пор не знаю. Но зато отчетливо помню, как она брезгливо переступала через грязь и испражнения, пока не остановилась надо мной. Рассматривая свежие ожоги от сигарет и порезы, которыми меня наградил очередной клиент, она показала на меня, а я, почти безразличная ко всему, под жесткими наркотиками, лишь отстраненно отметила, что женщины ко мне ещё не приставали.

И только когда она вывела меня из помещения на воздух, я вцепилась в её руку, как дикий зверек. Таня отвезла меня к себе, искупала, показала своему личному доктору, который сказал ей про внутренние разрывы, зажившие переломанные ребра и множественные раны на теле. Она выходила меня, научила всему, даже танцам на пилоне, и пристроила к себе в счет уплаты долгов.

Именно этой женщине я обязана своим нынешнем положением, и если бы не события прошлой ночи, можно было сказать, что я существую и живу вполне себе нормальной жизнью.