Клетка

Молчание Ричарда не угнетало Сару — оно ведь здорово отличалось от молчания Джорджио. В мыслях о нем, а часто и в беседах она обращалась к нему по имени. А он называл ее Сарой изредка. Только хорошенько подумав. и, как она догадывалась, с вполне определенными добрыми намерениями. Если она расстраивалась, — а ей надо научиться держать себя в руках, ведь Ричарда беспокоит ее малейшее волнение, — он точно знал, когда утешить ее и назвать не сестрой Луизой, а Сарой. Удивительно, сколь далекой ей казалась теперь совсем недавняя жизнь.

Вскоре после полудня они миновали Лиссабон и поехали к Эсторилю по дороге вдоль берега. Гостиница Карло и Мелины располагалась недалеко от моря у главной площади. Когда Фарли остановил машину, Сара спросила: «Хотите, пойдем вместе?»

Он покачал головой и, выуживая из кармана трубку, сказал: «Нет, это ваше дело. А я посижу, покурю».

Сара вошла в гостиницу. Холл был пуст, но в столовой, куда она заглянула сквозь стеклянные двери, сидело много народа — там подавали обед. Пустовал и столик дежурной. Сара нажала кнопку звонка, и в холл вышла сама Мелина. Некоторое время она вежливо оглядывала Сару, потом сказала: «Слушаю вас, сеньорита». Она немного растолстела за годы, проведенные в гостинице, но красоты не потеряла — так же как и темных волосков над верхней губой.

— Мелина, — тихо произнесла Сара, — ты не узнаешь меня?

Мгновение лицо бывшей служанки оставалось бесстрастным. Потом она ахнула, всплеснула руками и воскликнула: «О, нет, нет! Неужели?!»

И не успела Сара кивнуть, как Мелина бросилась к ней, обняла и поцеловала.

Ее искренняя радость передалась и Саре, обе всплакнули. Мелина провела ее к себе, усадила в кресло, отступила на шаг, оглядела с головы до ног, вновь обняла и засыпала вопросами. Обедала ли она? Сара, зная, что Ричард не хочет встречаться с Мелиной, ответила утвердительно. Может, стаканчик портвейна? Сара отказалась.

Вдруг глаза Мелины округлились, а руки повисли, как плети, и она пробормотала: «Но… но как же монастырь?»

С изумившим саму себя спокойствием Сара ответила: «Я оставила его навсегда. Из меня монахиня никудышная. Но, пожалуйста, Мелина, дорогая, не спрашивай меня больше. Когда-нибудь я приеду к тебе и все расскажу».

— Не оправдывайся, — живо откликнулась Мелина. — Я все понимаю. Не раз говаривала я твоей матери, что эта жизнь не для тебя… умоляла ее тебя разубедить. Ты не обязана мне ничего рассказывать. Кстати, я знаю, за чем ты приехала. Подожди.

Пока Мелины не было, Сара подошла к окну. Ричард переставил машину в тень под акацию. Вскоре Мелина вернулась, прижимая к груди сверток из коричневой вощеной бумаги, перевязанный толстой веревкой с синим сургучом на узлах.

— Кто привез тебя сюда? — спросила Мелина со свойственной ей проницательностью.

— Один мужчина. Истинный друг. Он спас мне жизнь, когда я ушла из монастыря. И не спрашивай больше ни о чем. Однажды расскажу все сама.

— А я и не любопытствую. Не мое это дело. Я даже рада, что Карло уехал к друзьям — он ведь об этом, — Мелина постучала пальцем по свертку, — ничего не знает. А я знаю одно — этот сверток мне оставила твоя мать, на случай, если ты когда-нибудь ко мне обратишься.

— А если бы я не приехала?

— Я должна была хранить его вечно, но не вскрывать, а в завещании указать, чтобы его сожгли, тоже не вскрывая. Странная просьба, но, по-моему, твоя мать чувствовала — ты приедешь за ним. Так и случилось. А сейчас порадуй меня — обещай навестить, когда устроишь свою жизнь.

— Обещаю.

— Отлично. Я рада, что ты больше не монахиня. — Она расплылась в улыбке. — Затворничество — это не про тебя, ты все же чем-то похожа на мать.

Сара вернулась к автомобилю, Фарли вышел навстречу и, словно личный шофер, усадил ее на переднее сиденье, сел за руль, завел мотор, произнес: «До виллы далеко, приедем поздно. Хотите, поедим где-нибудь по дороге?»

— Нет, спасибо, Ричард.

— Ладно.

Они тронулись в путь. Сара сидела бок о бок с Ричардом, сверток положила на колени. Фарли, конечно, заметил его, но виду не подал. «В этом весь Ричард, — подумала Сара. — Чувствую, не верит он, что я способна отблагодарить его». Он, по-видимому, считал ее слова — а теперь она могла быть сама с собой откровенной — новым проявлением истерии, уже загнавшей ее однажды в море. Добродушно поддакивал ей, но всерьез не воспринимал. Она ощупала сверток, но угадать, что в нем, не смогла. И вдруг с ужасом подумала: «А что если там хлам, который не стоит ни гроша? Что, если мать и впрямь была не в себе, когда договаривалась с Мелиной?» Ей вспомнилось, как в предсмертные дни разум вдруг отказывал матери и она начинала заговариваться. Сара живо представила, как мать набивает сверток всем, что попадается под руку.

— Удивительный случай приключился со мной в Эсториле, — заговорил Ричард неожиданно. Рассказ о нем вас позабавит. Однажды я провел там неделю. Знаете, я никогда не играл на деньги, а тут решил попробовать. Поставил все, что у меня было, и вдруг выиграл столько, что хватило открыть ресторан. Но, как говорится, Бог дал, Бог и взял. Верно?