Клетка

Днем она опять пошла за мной в хранилище. Было уже поздно, и мы остались одни во всей библиотеке. Я не слышал, как она приближается, а, напрягая зрение, пытался читать, потому что между высокими полками царит полумрак, и вдруг она оказалась прямо возле меня. Я вздрогнул, сделав какое-то движение, и она захихикала. Не напугала ли она меня, спросила она и, прежде чем я ответил, сказала, что я не должен ее бояться. У нее очень неприятный взгляд; кажется, в глазах отражается душа. Они сверкают. Не в силах удержаться, я заглянул в эти ее ужасные глаза. Это все равно что смотреть на мерцающий огонь… они гипнотизируют. Почему бы это? Почему это высоконравственный мужчина не может оторвать глаз от того, что порочно и исполнено зла? Неужели страх увидеть зло так силен? Но сколько я ни пытался, оторвать от нее взгляд так и не смог, и эта особа приняла мою ненависть за интерес и приблизилась ко мне. Не помню, что она при этом сказала — это было что-то бессмысленное, просто что-то произнесла, улыбаясь. Думаю, она спросила меня, почему я такой скромный и застенчивый. Я ничего не мог ей ответить, не мог заставить себя заговорить с ней. Помню, я открыл было рот, чтобы сказать ей, как я ее ненавижу, но не смог произнести ни слова. И тогда она протянула руку и коснулась моей руки. Она провела пальцами по моей руке, и это было точно прикосновение самого дьявола. Ледяная ненависть переместилась от руки к самому моему сердцу, у меня все поплыло перед глазами: полки, книги, стены, — все исчезло в красном тумане. Я видел лишь ужасное выражение ее лица, которое приближалось ко мне все ближе и ближе.

Думаю, она и в самом деле поцеловала бы меня, не ударь я ее! Не помню, чтобы я велел себе ударить ее, так что это было чисто рефлекторное движение. Самозащита нужна душе, как и вообще любому смертному, и я должен был остановить ее. Я со всей силой, на какую способен, ударил ее по лицу. Раньше я никогда не бил женщину, но о том, что сделал, не жалею. Эта особа — не женщина, не человек. Это мерзость, разжиревший паразит, питающийся человеческими телами.

Ударив ее, я повернулся и ушел. Она не преследовала меня. Ни слова не сказала. Думаю, что она была сражена тем, что я ударил ее. Может, упала, я не видел. Я просто вышел из библиотеки и отправился домой. У меня все еще дрожат руки. Это было ужасное происшествие, и я знаю, что никогда не забуду этого. Я лишь надеюсь, что сделал нечто полезное, что моя сила и решительность покажут ей, что не каждого мужчину совратят ее отталкивающие прелести.

24 июня (вечер)

Я только что испытал потрясение. Это всего лишь совпадение, не сомневаюсь. Внеся эту запись в дневник, я спустился вниз, чтобы послушать по радио новости. Кто-то убил библиотекаршу! Диктор сообщил, что ее обнаружили в хранилище, между двумя высокими полками. Чей-то сильный удар сломал ей шею. Кажется, это произошло в том самом месте, где она попыталась грязно приставать ко мне. Полагаю, что ее смерть произошла при весьма схожих обстоятельствах. Она, несомненно, взяла за правило преследовать там мужчин и приближалась к ним без малейшей доли стыдливости. Получив от меня отпор, она, должно быть, пришла в отчаяние или огорчилась — не знаю, что там чувствуют похотливые женщины, когда имеют дело с мужчиной, который в силах оказать им сопротивление. Воображаю себе, что с другим мужчиной, которого она попыталась заманить в ловушку, ей пришлось потяжелее. А совпадение состоит в том, что убийца оказался, должно быть, высоконравственным человеком вроде меня и на ее грязные приставания отреагировал со всей яростью, потеряв над собой контроль. Наверное, он не собирался убивать библиотекаршу, хотя ей, конечно, лучше было умереть, просто он ударил ее так же, как я, если не считать того, что несчастный не так, как я, безупречно владел собою и потому нанес слишком сильный удар. Вот что, я думаю, произошло. Но как бы там ни было, мне не жаль эту женщину. Уверен, то, что она умерла, — к лучшему.

Моя жена тоже слышала эти новости. Она спросила у меня, не был ли я в библиотеке в тот день. Я отвечал ей, что был, но убийство, должно быть, произошло после того, как я ушел. Я не сказал ей, что знаю, как это произошло. Это было бы крайне неловко, и я уверен, что Хелен не поняла бы эту женщину и только бы запуталась. Она сказала, что надо пойти в полицию и что я должен им помочь.