Клетка

Через месяц Марцелл решил проверить, как строится церковь. Стены главного нефа уже стояли, и Марцелл Флавий удовлетворённо посмотрел в сторону стоящих на коленях рабов и вольноотпущенников. Все склонили головы и смотрели в землю. Но один осмелился быстро, тайком перекрестить его. Сенатор повернулся к охраннику, протянул руку. Воин вложил в неё короткий широкий гладиус. Сенатор медленно подошёл к человеку, стоящему на коленях, не смеющему поднять взгляд. Бить мечом было не с руки.

– Ляг на спину, – спокойным голосом сказал Марцелл. Когда тот исполнил приказание, сенатор нагнулся и провёл острым лезвием по животу. Человек испугался, вскочил на ноги и, подхватив кишки, бросился наутёк.

Когда Базилика была почти готова, император Гонорий ещё раз лично представил её строителя Сенату и рекомендовал Марцелла на должность христианского суверена. Правда, сувереном Святого Престола объявил себя святой Сириций. Но как истинный адепт святого Петра, апостола и первого Папы христианской общины Рима, он был также наивен и ещё не понимал, что в его чашу уже добавили яд.

Марцелл публично обвинил святого Сириция в связях с Химерой, существом порождённым хаосом, и на следующий день суверен после скромного постного обеда скончался в ужасных муках.

Под именем святого Анастасия пост Понтифика займёт Марцелл Флавий. Но уже два года спустя, в 401 году от Рождества Христова, при его полном попустительстве и немощи слабоумного императора Гонория германцы впервые в истории захватят и разграбят северные города Римской империи. Но на смену Анастасию уже спешил другой человек. Епископ, принявший имя святого Иннокентия, займёт Престол Святой Церкви и за пятнадцать коротких лет обратит в новую веру многих герцогов и князей Европы.

Часть 1. Марта, Вагнер и универ

Тогда он не проявлял особую гражданскую сознательность или что-то там ещё. Шкуру спасал. На одной из пьяных вечеринок подрался с лучшим другом из-за девчонки, засунул её в автомобиль и на выезде со двора влетел в огромное дерево. Как это обычно бывает, виновник остался цел-невредим, а Марта надолго слегла в больницу с множественными ушибами внутренних органов.

Машину сделал быстро, с Серёгой помирился, в конце концов. Только родители Марты простить его не смогли, и впереди явственно обозначился небольшой, но реальный срок. Адвокат, честный прощелыга, откровенно признался, что взятку он не возьмёт, потому что ни он, ни прокурор ничего забелить не смогут. Посоветовал "единственно верный" выход из положения – срочно сдаваться в военкомат.

Год службы только казался бесконечным. Теперь же, после трёх дней пробуждения по утрам с улыбкой, Захар понял, что это был всего лишь один мелкий эпизод из его короткой жизни. Настолько мелкий, что даже подготовка к поездке на дачу к Серёге, занявшая каких-то три дня, казалась куда как длинней. Однако, хлопоты: надо всех организовать, хорошо закупиться, чтобы накрыть приличную поляну. В мирной реальности второй половины XXI века не принято отмечать дембель с размахом. Но тут случай особый, да и компания у Захара ещё со школьных времён считалась разгульной сверх всякой меры. Решили уехать подальше, в «таёжную глубинку», как любил говорить про свой заброшенный родительский дом сам Сергей. Где-то в районе Талдома в бору на берегу холодной речки оставалось не больше десятка ещё обитаемых домов. Если судить по рассказам Серёги, они вообще могут не вернуться оттуда в мир телефонов, настолько там классно и по-хорошему дико. И люди совсем другие. По его словам, рыбу тамошние аборигены ловят в полноводной реке, прямо из окна выбрасывая сеть. Само собой, для шашлыка выбор предоставлялся самый разнообразный. Можно кабанчика стрельнуть, а то и лосятины раздобыть у тех же аборигенов. Места хоть и безлюдные, но райские, можно сказать, только вместо праведников населены переодетыми грешниками.

Ехали на четырёх джипах. Серёга поклялся, что места в двухэтажном рубленом доме хватит всем. Его прадед-лесник в своё время такую хоромину отгрохал, будто царский поезд привечать собирался.

*

К концу третьего дня Сергей отвёл Захара в сторону и, не глядя в глаза, скороговоркой спросил:

– Тут Марта к нам набивается – пригласишь?

Захар оторопел.

– Сама?

– Сама, кто ж её тянуть станет. Да и не особо мы общаемся. Я говорил тебе, когда ты там ещё был. Как-то тяжело теперь с ней. Жалко девчонку, да сам понимаешь – как с больной, в депрессию вгоняет, вот её и обходят.

Захар молчал. Он никогда не снимал с себя вины за то, что сделал, но встречу с Мартой представлял по-другому. Про себя он давно решил покаяться и жениться на ней спустя год-два. Если простит. А тут сама встречи ищет. Но почему нет, почему не объясниться прямо сейчас?

– Давай позовём. Только позвони сам. От моего имени позови.

Собрались на пару недель. Кто-то выпросил отпуск, кто-то вообще уволился. Молодые все, бесшабашные.

*

На дорогу ушло восемь часов, и в течение восьми часов Марта, сидевшая между Захаром и Танькой, родной сестрой Сергея, не произнесла ни слова. Переговаривались, перегибаясь через неё, как через сумку с продуктами.