Клетка для буйных. Программируемый мальчик

Токарев с ужасом увидел, что Хлумов пошел. Явно к нему. По какой-то дуге, заходя со стороны двери, протягивая скрюченные пальцы… Токарев простонал: «А-а-а!», замахнулся диванным валиком и обрушил свое поролоновое оружие на человекообразный автомат. Увы, не попал: тот молниеносно поднырнул и ударил его рукой под колени. Саша свалился на коврик, как срубленная березка. Дальше началась замедленная киносъемка: он обнаружил, что навстречу его лицу движется нога в уличной обуви, причем быстрее, чем можно заслониться. Различались даже комки грязи на подошве. А потом мир рухнул — стеной. Больно не было, вокруг громоздились клетки с прилипшими к прутьям студнями, со всех сторон слышалось то ли кваканье, то ли хихиканье. Сверху нависал механизм на двух опорах размером с мальчика. Некоторые детали механизма быстро вращались. Отчаянным усилием Токарев раскрутил в себе вихрь и бросил его во врага — в шаровидную верхнюю часть, похожую на голову робота, как в книжках рисуют. Шар дернулся, оттуда неудержимо вымело что-то гадкое, липкое, вроде щупальца. Это щупальце мгновенно втянулось в клетку, стоявшую неподалеку.

Все вернулось. Рядом оседал Хлумов, хрипя, хватая руками воздух. Из компьютера слабо сочился дым, пахло жженой пластмассой. Токарев приподнялся. Ломило копчик, пол-лица саднило, сильно кружилась голова. Он дополз до дивана, с трудом сел. Хлумов жалко корчился на полу и постанывал, скребя себя пальцами по груди. «Ударил я его, что ли?» — вяло удивился Токарев. Потом понял. Он впервые вытеснил из человека вещь! Щупальце, изгнанное из Хлумова, явно имело отношение к компьютеру!.. Вскочить не удалось: комната поплыла, погружаясь во тьму.

— Токарь, ты уже придумал, что будем дарить девчонкам на Восьмое марта? — вдруг спросил Хлумов. Голос его был тихим, непривычным.

Саша разом очухался. Какое Восьмое марта, если зима на носу? А Хлумов заныл капризно:

— Да-а, ты умеешь и рисовать, и стихи сочиняешь, а мне только деньги собирать поручают! Нинель башку отвинтит, если подарков на всех не хватит. И зачем мне это надо? Все равно на танцах никто со мной не хочет… Издеваются только! Тебе хорошо-о, у тебя Мерецкая есть, и Чернаго тебя от Тугарина защищает! Почему у нас в классе обязательно должны кого-то обижать? Набросятся всей толпой…

Он с трудом приподнялся на локтях, посмотрел на Токарева разбегающимися глазами.

— А-а, сидишь… — И со стуком упал обратно. — Надоела школа, люблю болеть. Возишься дома с компьютером. Хочешь, научу программировать? Вдвоем интересней… — Хлумов, ты чего, с ума сошел? — в ужасе прошептал Саша. — Может, тебе таблетку какую надо? — Он сглотнул и постарался наполнить голос звуком. — Если ты из-за танцев… так что ж Печкину вчера прогнал? И сейчас можно позвать…

Вместо ответа Хлумов зачихал. Потом закашлял. Кашель плавно перешел в икание — икание сотрясало тело, и наконец стало ясно, что он уже не икает. Его била крупная дрожь, руки и ноги дергались, лицо посерело. Токарев рванулся с дивана. Пол предательски ушел из-под ног, к горлу толчком подкатила тошнота. Тогда он опустился на четвереньки и пополз в коридор — к телефону. С первого раза набрать номер не получилось, палец соскакивал с диска. Только со второго…

20

…дозвонился до «Скорой помощи». Сообщил, что тут одного мальчика крутит конвульсия, а из взрослых в квартире никого нет. Затем дождался врача и под шумок скрылся с места происшествия.

Ему самому было плохо. Слишком уж много сил отнял последний вихрь. На свежем воздухе чуть полегчало, в голове прояснилось. Он сразу попробовал проверить свою способность. И убедился, что все кончено: погасить неоновую рекламу не удалось. Не смог даже увидеть мир вещей. «Теперь-то я точно никого не заинтересую, — безразлично подумал он. — Энергии ни капли не осталось. Куда мне такому, выжатому?»

Напряжения вокруг не ощущалось. Естественно, для вещей отныне наступила эпоха порядка и безопасности. Стихийное бедствие, известное как «Александр Токарев», бесславно кануло в Лету, принеся неисчислимые разрушения. Можно было перевести дух и спокойно продолжить планомерное упорядочивание людских ресурсов…

«Черт, до чего Хлумова жалко, — внезапно понял Токарев. — Валялся на полу — такой беззащитный, маленький. Ни за что не поверишь, что минуту назад чуть не прибил ногой. Его ботиночек хорошо на морде пропечатался!.. И все равно жалко. Икал, бедолага, стонал, бредил. Кстати, ясно, почему Хлумов бредил именно событиями прошедшей весны — вспоминал праздничный вечер Восьмого марта, бывшую нашу классную Нинель Сергеевну… Наверное, тогда в него и начинал вселяться компьютер. А теперь, как щупальце из Хлумова выскочило, так что-то в его мозгах и вернулось к исходному времени. Много у него из башки, наверное, вылетело заодно. Вылечат рыжего или нет?.. Но ведь не было другого выхода, честное слово! Не было другого выхода!»

Токарев брел домой. Куда же еще? Больше никуда не сунешься. По сторонам он не озирался, за мчащимися машинами не следил. Очень устал. Просто брел домой.