Клетка для мятежника

Рядом с мельницей никого не было, но с другой ее стороны...

— Мика! — Дженн рванулась к нему, но Мика ее словно и не заметил. Он стоял, пристально вглядываясь в лес, и на лице его было такое странное выражение, какого Финлей никогда еще не видел.

Ранен Мика, судя по всему, не был, и Финлей пробежал мимо. На снегу он увидел следы двух человек; дальше обнаружились отпечатки копыт: кони ускакали в том же направлении, откуда явились, и именно в ту сторону смотрел Мика.

Финлей повернулся, подошел к Мике и резко спросил:

— Где Эндрю?

Мика моргнул и словно проснулся. В глазах его Финлей прочем уныние.

— Уехал.

— Уехал? — Дженн изо всех сил старалась сдержать страх и гнев. — Что ты имеешь в виду? Куда уехал? С кем?

— Я не знаю куда. Он не сказал.

Финлей схватил Мику за плечи и встряхнул, чувствуя, как ледяные струйки паники растекаются по его телу.

— Проклятие, что с тобой такое? Это был... Нэш? Он захватил Эндрю? Он что-то с тобой сделал?

— Нэш? — Мика криво улыбнулся. — Клянусь богами, нет. Вы не понимаете. Я тоже не понимал... Но теперь...

— Мика, — угрожающе начала Дженн, — если ты мне не скажешь, где мой сын...

— Он в безопасности, — поспешно заверил ее Мика и добавил: — Его забрал Роберт.

На мгновение Финлею показалось, что он ослышался или по крайней мере не так понял: что за бессмыслица, не станет же Роберт похищать...

«Скоро... весной... ты будешь знать, что делать...»

Руки Финлея упали, и он попятился, захлестнутый такой мощной волной ужаса и возбуждения, что он оказался не в состоянии думать, не то что говорить.

Роберт собирается использовать Эндрю.

О боги!

Финлей даже не сразу заметил какое-то движение: Дженн тянула Мику в лагерь, туда, где были их кони. Наконец очнувшись, Финлей вскинул руки.

— Подожди! Дженн, что ты делаешь?

— Что я делаю? — бросила Дженн; глаза ее сверкали. — Я собираюсь вернуть своего сына!

— Сына Роберта!

— Моего сына, Финлей! Роберт не может его забрать. Я собираюсь вернуть его! Я собираюсь помешать...

— Помешать чему? Помешать Роберту сделать то, что ты боишься сделать сама? — Финлей сделал шаг к ней, но поостерегся пытаться удержать на месте: Дженн буквально излучала страх и ярость. Стараясь говорить как можно более рассудительно, он продолжал: — Я ведь тебя предупреждал, еще когда Эндрю только родился.

— Прекрасно! Можешь мне не помогать. Я отправлюсь одна.

— Дженн! — На этот раз Финлей схватил ее за руку и развернул лицом к себе. — Ты же знаешь, что никогда не сумеешь их найти. Если Роберт не желает быть обнаруженным, это никому не удастся. Кровь Серинлета, прислушайся к голосу рассудка!

Дженн неподвижно стояла перед ним, судорожно хватая ртом воздух. Ее глаза говорили о ее чувствах более красноречиво, чем могли бы выразить слова. Потом наконец по щекам Дженн потекли слезы.

— Будь ты проклят! Проклят за то, что веришь ему! — Повернувшись к Мике, она бросила: — И будь ты проклят за то, что позволил захватить моего сына! Да ты, верно, еще и все разболтал? Ты всегда этого хотел!

— Нет. — Голос Мики выдал сжигающий его стыд. — Теперь Роберт не может об этом узнать.

Финлей недоуменно нахмурил брови.

— Не может узнать? Почему?

Мика еще какое-то время не поднимал глаз, потом расправил плечи.

— Невозможно, чтобы Роберт когда-нибудь согласился возвести собственного сына на трон Люсары. Ты наконец получила то, чего всегда добивалась, Дженн. Клянусь, что никогда не открою истины им обоим.

— Ты знал? — полный ужаса шепот Дженн прорезал ночную тьму. — Ты знал, что задумал Роберт? Так вот почему... О, милосердная Минея, только не говори мне, что именно поэтому... все эти годы ты оставался с Эндрю, присматривал за ним, охранял... потому что знал, что сделает Роберт.

Мика мужественно выдержал ее взгляд, но ничего не ответил. Повернувшись, он медленно двинулся в сторону лагеря, потом остановился и, не оборачиваясь, сказал:

— Мой отец умер, считая меня предателем. Хотя бы одному Роберт меня научил: я точно знаю, куда ведет меня путь чести. Что бы вы ни думали, я никогда от него не отступал, даже если и шел иногда непротоптанной дорогой.

С этими словами Мика растворился в ночных тенях, словно стал одной из них.

Эндрю неохотно открыл глаза, в которые бил яркий утренний свет. Моргая, он посмотрел на голубое небо, по которому тянулись легкие перистые облака. Несколько мгновений мальчик лежал неподвижно, но потом страх вернулся, и Эндрю окончательно проснулся.

Повернув голову налево, он не увидел ничего, кроме слабо дымящихся углей костра между камнями. Чудь дальше к молодой сосенке были привязаны две расседланные лошади, лениво жующие охапки зимней увядшей травы. Больше ни единого живого существа видно не было — Эндрю оказался в одиночестве.

Что он здесь делает? И почему его увезли, ничего не сообщив матери... или хотя бы Финлею?

И почему Мика...