Клетка для простака. Тот, кто шепчет

Кабинет находился на втором этаже в задней части дома и представлял собой длинную комнату с низким потолком; два его окна выходили в сад, а еще два – на тенистую подъездную дорогу, ведущую к гаражу. Здесь было прохладней, поскольку с одного из низких книжных шкафов доносилось жужжание электрического вентилятора. На письменном столе доктора Янга стояли небольшие часы, стрелки которых показывали без десяти минут шесть; на часовом календаре значилась дата – суббота, 10 августа.

Суперинтендент Хедли, высокий плотный мужчина, похожий на гвардейского полковника, еще не докурил предложенную ему дорогую сигару. Он сказал:

– Могу я говорить откровенно, доктор Янг?

– Это называется удар ниже пояса, – проворчал джентльмен, известный под именем Ник. – Ладно! Ладно! Ладно! Продолжайте.

– Я только что получил послание сэра Герберта. Но я испытываю сильное искушение добавить кое-что от себя. Поверите ли вы мне, если я представлю доказательства, что мистер Фрэнк Дорранс, ваш безупречный воспитанник, не более чем первостатейный молодой подлец и мерзавец.

Ник выпятил нижнюю губу:

– А не слишком ли много вы на себя берете?

– Похоже, так. Но мои слова не произвели на вас должного впечатления.

Раздражение Ника все возрастало.

– И что же, по-вашему, я должен сделать? – спросил он недовольным тоном. – Отчитать мальчика? Хорошо. Не возражаю. Но что еще? Не можете же вы сказать, что он совершил нечто подсудное.

В эту минуту Ник и выглядел, и чувствовал себя далеко не лучшим образом. Поскольку он плохо видел на один глаз – одно из стекол в его очках было затемнено, что придавало лицу этого джентльмена мрачное и даже зловещее выражение, – ему не следовало искушать судьбу и гнать спортивную машину с такой же скоростью, как Фрэнк Дорранс. Всего неделю назад он умудрился расплющить новый «даймлер», как театральный цилиндр, врезавшись в дерево в Хайгейте, в результате чего сломал себе правую руку, правую ключицу и левую ногу и не мог более владеть столь жизненно необходимыми частями тела. В этот день, сидя за своим письменным столом, словно косный истукан, он весь состоял из повязок и шин.

Старый Ник был записным щеголем. При невысоком росте и коренастой фигуре он тем не менее имел внушительный вид. На его широком лице с бульдожьей челюстью, уткнувшейся в воротник, выражался вызов. Бездействие бесило его. Он не мог танцевать. Не мог ездить верхом или играть в теннис. Он не мог даже зажечь спичку или смешать коктейль. Его неколебимая решимость никогда не стареть могла бы даже показаться отвратительной, если бы его потрясающая активность не проявлялась в умственной сфере так же, как и в физической.

В то время, когда психоанализ в Англии был почти неизвестен, он избрал его своей профессией и заработал целую кучу денег. Он не бездельничал даже в нынешнем плачевном состоянии: составлял кроссворды, изобретал игры, такие сложные, что в них никто не мог играть, и разрабатывал чистые, с медицинской точки зрения, способы убийства людей. Сунув костыль под мышку здоровой руки или сидя в инвалидном кресле, он довольно свободно передвигался. Но кости должны были окончательно срастись только через месяц, а тем временем гипсовый кокон причинял ему страшную боль и служил постоянным источником раздражения. Итак, он выбрал твердую линию.

– Послушайте, – сказал он. – Не сочтите меня неблагодарным…

– Здесь дело не в благодарности, – перебил высокий человек с тяжелой челюстью, сидевший напротив письменного стола. – Я просто передал вам некоторые сведения. Сожалею, если напрасно отнял у вас время.

– Погодите, погодите, погодите! Давайте говорить начистоту. Фрэнка видели в компании пьяных юнцов, которые наверняка угодят в какую-нибудь передрягу… Поскольку сэр Герберт Армстронг мой друг, то он посылает опытного суперинтендента предупредить меня. Прекрасно. Это знак уважения, и я ценю его. Но чтобы Фрэнк попал в неприятность… дудки!

Хедли с любопытством посмотрел на своего собеседника:

– Полагаю, вам известно все, что он делает?

– Говоря между нами, меня ничуть не интересует, что он делает, если в обществе мальчик ведет себя достойно. Я кое-что скажу вам. У этого мальчика есть характер.

– Очевидно.

– У этого мальчика… есть характер, – повторил Ник, слегка откидываясь в кресле, чтобы посмотреть на реакцию гостя, и выразительно кивая при каждом слове.

– Я в этом не сомневаюсь, доктор.