Клетка для птички Или Игры с дьяволом (СИ)

— Понимаю, что ваше первое знакомство с родителями прошло неудачно, но вы найдёте общий язык. Уверен. — Глеб пытается поднять мне настроение своей шикарной улыбкой, но выходит плохо. Ведь на пороге дома я уже вижу недовольную мать парня, а за её спиной чёрные глаза обольстителя.

19-глава

— Глеб, ты серьезно?! — Хватаю за руку парня. В глазах застыл страх. Не могу понять, он издевается надо мной или наивно верит в то, что мы с его роднёй поладим? Они же отродье ада, а возглавляет котёл Инна Павловна, сама Сатана.

— Малыш, все страхи у тебя в голове. Расслабься и просто получай удовольствие.

Вот тебе на. Интересно, от чего я должна получать удовольствие? От того, что его мама минут пять пожирает меня взглядом? Клянусь, я чувствую, как от меня остались уже одни косточки. Или же от его брата получать удовольствие, который издевательски ухмыляется и раздумывает как бы побольнее уколоть?

Не на такой отдых я рассчитывала. Я хотела просто побыть вдвоём. Насладиться красотой места и просто отдохнуть. А по итогу буду как на пороховой бочке сидеть.

— Мама, ты прекрасно выглядишь. — Говорит Глеб целуя родительницу в щеку. Я бы поспорила на счёт внешнего вида Инны. Женщина выглядела так, как будто прошла Афганскую войну. Видимо мое присутствие ее истязало, напрягало, злило, от того и вид похоронный.

— Инна Павловна, добрый день. — Чуть склоняю голову. Мне приходится приложить максимум усилий для того, чтобы голос был ровный, не срывался на фальцет, а губы растянулись в приветливую улыбку. — Рада вас видеть снова.

— Взаимно, дорогуша.

И вот он, долгожданный коннект с будущей свекровью. В данную секунду, мы обе врали глядя друг другу в глаза. И она, и я понимали, что никогда не будем распивать игристое под свадебный марш.

— Мы закинем вещи в спальню и спустимся к вам. — Оповещает Глеб и взяв меня за руку ведёт к винтовой лестнице.

В ушах звон от внутреннего голоса, который срывая гортань кричит: «-Катя, возвращайся обратно, пока не поздно. Останешься и очень сильно пожалеешь».

Но слишком поздно. Я уже на месте. Ехали мы часа четыре. Такси будет стоить мне тысяч восемь-десять, не меньше. Уехать так просто не получится. Потому что накануне банк я не грабила, а таких денег на простое такси у меня нет. Так что, просто придётся потерпеть.

Мы заходим в просторную спальню. Она без каких-либо излишеств. Двуспальная кровать, ковер на полу, шкаф, да уродливая картина на стене. Фигура голой женщины и молящийся на коленях перед ней мужчина, голова у которого увеличенной в два, а то и в три раза. Тени фигур покрыты радужными кляксами. Смотрится ляписной и непонятно. Размазня какая-то.

— Понравилась картина? Мама её во Флоренции написала. — Широко улыбается Глеб вытягивая из чемодана белоснежное поло.

И что ответить? Сказать правду? Картина похожа на психоделику…Как будто душевно больной человек наелся конфетами «скитлс» и его стошнило на холст? Или просто промолчать, как я всегда это делаю?

— Мама очень увлекается живописью, а ты? — Продолжает монолог Глеб и стягивает с себя футболку красуясь идеально сложенным телом. На секунду перехватывает дыхание от увиденного. Шесть кубиков выточенного пресса, безупречный цвет кожи и светлая дорожка волос внизу живота. Я почти превращаюсь в бесформенную лепёшку, но успеваю взять себя в руки.

Перевожу взгляд на картину старательно делся вид, что именно она сейчас меня, больше всего на свете, интересует.

— Она любит экспрессионизм в картинах. Часто выплескивает свои эмоции на холст.

— Негативные? Уверена, других эмоций у неё и быть не может. — Вырывается у меня.

— В том числе и негативные. — Соглашается парень печально улыбаясь. Ему неприятно моё мнение о его матери. — Кать, мама не плохой человек. К ней просто нужно привыкнуть. Она вспыльчивая, говорит все что вертится на языке не фильтруя. Но зла не желает.

Конечно не желает. Она ЖАЖДИТ! Впитывает в себя негатив, как губка и наслаждается этим. Просто кровосос-мафия скрывающаяся под маской мирного жителя.

— Я думала, что мы будем одни. — Говорю не скрывая недовольства. Упаси Боже услышать мой тон голоса тётке. Она бы вопила уже во все горло: «-Что за грубость? Где покорность и молчаливость, которая так в наше время, ценится?». — То есть…Я имела ввиду, что мне показалось, ты говорил о времени, которое мы проведём вдвоём?

— А что нам мешает это сделать? — Удивляется Глеб, а я…Робко пожимаю плечами. Просто засунула в рот вонючую тряпку и помалкиваю. Я и так много лишнего сказала. — Кать, я все свои восемнадцать лет отмечал праздник в кругу семьи. Девятнадцатый год не стал исключением. Это уже как традиция.

— Я рада. — Без эмоций шепчу.

— Кать, мои родственники никак не должны влиять на наши отношения. Ведь есть ты и я, правда? Просто постарайся с ними подружиться. Для меня это важно.