Клетка для разума

Пока участники собрания выходили из зала, Марен повернулся к охранникам, державшим шпиона:

- Хорошо обыщите его и приведите ко мне: я сам займусь им.

Через минуту Главнокомандующий входил в библиотеку. Дэвид Бернли сидел за тем самым столом, за которым недавно "умер". Увидев это, Марен нахмурился. Молодой человек встал со своего места и вытянулся по стойке "смирно".

- Почему ты не в постели, Дэвид?

- Я должен был выполнить задание! - щеки Бернли горели от волнения. Я чувствовал себя прекрасно и настоял на своем... у них не было никакого предлога помешать мне встать. Я проверил информацию, которую вы просили у меня. - Он очень старался угодить Марену.

В этот момент генерал не знал, за что взяться: по его мнению, то, что случилось с его сыном, было гораздо важнее, чем георгийский шпион, а эта минута (точнее, две минуты) была драгоценна.

- Дэвид, эта... "штука", которая была у тебя в голове, - сколько времени она там находилась?

- Я её почувствовал, как только вошли те двое.

- Ты их знал?

- Я их никогда не видел, но они меня знали.

Марен быстро прикинул в уме: Слейтер, Великий Судья, многие люди из Контроля, сотрудники правительственных служб, участвовавшие в подготовке наступления, - о его полете знало достаточно много людей, и это объясняло утечку информации.

Дэвид-младший продолжил:

- Они знали, что я был пацифистом: я, конечно, болтал много лишнего в колледже. Они спросили меня, хочу ли я им помочь. Сначала я отказался. Клянусь, господин генерал, это правда! И тогда... появилось оно - там, в моем уме! Что-то завладело мной, и я услышал, как отвечаю им "да"! Они тут же сказали мне, что хотят взять ваше сознание под контроль, чтобы вы прекратили войну. Я продолжал говорить им, что согласен - против моей воли, честное слово, господин генерал! - Бернли дрожал.

- Не мучай себя, я тебе верю.

Это была правда: временная смерть Дэвида-младшего была неоспоримым фактом, и Марен был уверен, что первые слова, которые мальчик пробормотал, придя в сознание, вырвались у Бернли против его воли. План заговорщиков был совсем не плох: какой был бы успех, если бы накануне войны они смогли захватить вражеского Главнокомандующего и управлять им с помощью гипноза!

От этих размышлений Марена оторвал звук открывающейся двери - это были охранники, которые привели Куду.

- Подождите минуту! - Марен закрыл дверь и подошел к сыну. - Сейчас мы будем допрашивать шпиона. Будь добр, забери свои бумаги и книги и жди меня в саду.

Дэвид быстро собрал свои вещи, но потом остановился:

- Я не могу остаться?

- Нет. У нас нет времени устраивать допрос по всем правилам, но мы не будем и перегибать палку.

Молодой человек немного побледнел, взял свои вещи и направился к двери, но замедлил шаг и обернулся.

- Насилие абсолютно необходимо?

- Насилие никогда не бывает абсолютно необходимым.

- Тогда почему...

Дэвид Бернли был явно озадачен.

- Если арестованный скажет нам то, что мы хотим узнать, никто не тронет и волоска на его голове, - спокойно ответил Марен и саркастически улыбнулся молодому офицеру, который кусал губы, говоря себе, что, вероятно, шансов на то, что шпион окажется таким сговорчивым, очень мало.

- И это ещё не все: может быть, мы посчитаем необходимым изменить некоторые из его взглядов и вернуть его в Георгию как нашего платного агента!

Молодой Бернли дрожал так, что его зубы стучали.

- Но как вы можете надеяться, что он станет работать на вас? Люди так не поступают! Ни при каких обстоятельствах!

- Нам больше всего не хватает времени, а не методов, - категорически заявил Марен. - До встречи, Дэвид!

Бернли в последний раз показал свое нежелание уходить: уже положив ладонь на ручку двери, он обернулся.

- А какие методы вы примените?

- Для начала нанесем ему самый тяжелый удар: приговорим его к смерти по всем правилам.

Глава 15

После принудительного сеанса гипнотического внушения арестованный начал кричать что-то бессвязное. Марен, наблюдавший за ним с другого конца комнаты, с трудом разбирал слова, но его интонация говорила о ярости, и то же бешенство читалось в позе и жестах шпиона.

Потом этот гнев мгновенно погас. Арестованный вполголоса пробормотал несколько слов, упал на стул и замер без сил. Его длинное тело сгорбилось и напряглось. Было заметно, как вздрагивают под одеждой его мышцы. В светло-карих глубоко сидящих глазах блестела влага, и их взгляд говорил о капитуляции: в нем были отчаяние и мольба о пощаде - взгляд человека, обезумевшего от страха и боли.

Это затишье перешло в драматическую замедленность движений: жертва медленно поднялась и, волоча ноги, стала ходить взад-вперед лицом к широкому окну, освещенному первыми лучами зари. Через одинаковые промежутки времени арестованный что-то бормотал сквозь зубы, но Марен лишь время от времени разбирал отдельные слова и не мог понять смысл его монолога. Генерал внимательно следил за этой сценой. Агент Контроля, который вел допрос вместе с Мареном, явно не очень привыкший к таким зрелищам, наклонился к командующему:

- Никогда бы не подумал, что такой парень сломается!