Клетка для сломленной (СИ)

Похороны организовывали друзья Максима. Может это и не правильно, но я была просто не в состоянии этим заниматься. Постоянно приходили знакомые, выражая соболезнования, звонили…

Дима предлагал позвонить родителям. Но я отказала. Не из-за прошлого или каких-нибудь моих обид. Из-за самого Макса. Ведь за эти три года, он несколько раз все же пытался наладить с ними отношения, но они не одобряли его поступка в отношении меня, заставляя сделать выбор — я или они, а уж когда они появились, около года назад и не для того, чтобы узнать как их сын, а попросить денег — «мы столько сил и времени в тебя вложили. Ты должен быть благодарным» — он запретил вообще вспоминать, что у него есть какие — либо родственники. Единственного человека, которому действительно нужно было бы сказать о его смерти — это бабушка. Но ее он сам похоронил полтора года назад, с разницей в пару недель с дедушкой. После этого он стал считать себя сиротой, а своей настоящей семьей называл меня и Ксюшу.

К окончанию похорон я поняла, что больше так не выдержу. Постоянно подходили люди, что-то говорили, спрашивали. Что вы все от меня хотите? Я устала.

С кладбища я одна уехала домой и заперлась там с дочерью, запретив охране, которая так и продолжала дежурить, кого-либо ко мне пускать. Мобильный выключила, стационарный, который не затыкался ни на секунду, выдрала «с мясом».

Еду видимо приносила охрана, я сама этого не видела, но постоянно появлялись свежие овощи, фрукты и контейнера с готовой едой.

Я никого не хотела видеть. Когда в один из дней во дворе появился Дима, взяла пистолет из домашнего тира и спустила всю обойму ему под ноги — не хотела ни с кем говорить и уж точно не хотела видеть жалость в глазах.

Но, даже не смотря на то, что ко мне больше никто не приходил, легче не становилось. Казалось, что сам дом оплакивает хозяина. Да и как дому не плакать, если даже ЕГО Макс фактически спас. Выкупил голые стены, без окон и крыши и с нуля сделал то, что Макс, я и Ксюша с уверенностью назвали ДОМОМ. Не потому, что появились окна, крыша и мебель, потому что мы здесь чувствовали себя свободно и спокойно. Мы здесь были счастливы.

А сейчас я то не могла заснуть сутками, то еле открывала глаза, когда по утрам звонил будильник. Я все пыталась найти ответ на один вопрос. Почему лучшие уходят так рано? Почему человек с таким чистым сердцем прожил настолько мало?

Три года назад, он бросил абсолютно все — службу, дом, семью, что бы только собрать по кусочкам мою жизнь. Двоюродный брат. Племянник мужчины, который никогда не признавал во мне дочь, отказался от своей жизни ради меня. Бросил армию, не дослужив положенный срок по контракту. Сутками просиживал у моей постели, когда лечилась от наркомании. Женился на мне, чтобы записать на себя мою дочь и забрать к себе, потому что я не хотела этого ребенка. А потом весь период беременности таскал меня на курсы для молодых родителей и читал книги о детях, добившись того, что я не захотела расставаться со своей доченькой. Так вот теперь объясните, почему он?

Я не знаю, сколько б это еще продолжалось, если бы однажды не проснулась от легких, но настойчивых толчков в руку. Тело ломило, толи от долгого лежания, толи еще от чего — не знаю. Приоткрыла глаза — около постели стояла моя доченька. Черные кучеряшки, вздернутый носик, пухлые щечки и бездонные синие глаза. Она трясла мою руку пытаясь разбудить.

— Мама, есь, тебе надо покусать, — своими маленькими пальчиками она подталкивала ко мне яблоко, единственно, что при своем росте она смогла достать из холодильника.

Слезы полились из глаз. Боже, что я творю?

Первые дни после похорон пыталась проводить время с дочерью, так как всегда. Потом перестала укладывать ее спать, она просто забиралась на кровать возле меня и сама засыпала. Позже перестала играть с ней в игрушки, лежала и только смотрела, как она запускает машинки — подарок Макса, а сегодня я не встала накормить ее завтраком.

Господи, какая же я эгоистка и тварь. Ведь Ксюшка тоже потеряла близкого и родного ей человека. И вместо того, чтобы быть с ней рядом, я упивалась своим горем, почти позабыв о ней.

— Прости. Прости меня родная. Прости моя девочка, — шепчу и прижимаю к себе маленькое тельце своего ангелочка, зацеловывая ее щечки.

Хватит. Нужно брать себя в руки. Брата уже не вернуть, а вот из-за глупости могу потерять дочь. Да Макс бы мне первый по голове настучал, узнав, что я забросила Ксюшу.

Подхватываю ее на руки и спускаю на кухню. Разогреваю один из контейнеров с едой и кормлю доченьку, попутно готовлю ее любимый яблочный пирог.

Расправившись с едой, вооружаюсь ведром и тряпками. Хочу навести порядок в своей жизни. Почему бы не начать с дома? Для Ксюшки — это как очередная веселая игра, она бойко размахивает выделенной ей тряпкой, забрызгивая все вокруг водой и не переставая улыбается.

Заканчиваем с уборкой к обеду. Не зашла только в комнату Макса и его кабинет. Я зайду в них, сегодня зайду, но позже, не прямо сейчас.