Клетка для сломленной (СИ)

— Не завидуй, — с полуулыбкой отозвался Амир, он, конечно, держал лицо, но ему явно не понравилось, как я поспешно от него отшатнулась. — Лейла к нам не присоединится? — обратился к брату.

— Нет, у нее дела и я отпустил ее.

С Лейлой до этого дня мы не общались. Когда сталкивались, она старательно делала вид, что не замечает меня — и меня это устраивало. Желания наладить с ней отношения не возникало.

Весь ужин проходил за веселым обсуждением будней. Чуть позже Далия забрала всех детей, а мы остались пить чай. Иришка рассказывала, как заскучав дома, решила, что доводить Диму до седых волос, лучшее развлечение. Он же грозился сдать ее под строгое попечение Расула.

— Пф… — фыркнула на это подруга, — не родился еще тот мужчина, которого я буду слушаться.

Расул откинулся на спинку стула, сложил руки на груди, склонил голову набок и, прищурив глаза, разглядывал подругу:

— Уверена?

Она повторила его позу, но выражение лица выражало скепсис:

— Будете после меня моральные травмы вместе с Димой залечивать.

Спустя пару секунд все весело засмеялись. Вот только напряжение между этими двумя никуда не пропало. Они оба периодически поглядывали в сторону друг друга, будто изучая. Может у этой истории будет счастливый конец? Макса уже нет и Иришке нужно идти дальше — я хочу увидеть ее счастливой. Она этого заслуживает.

«Не может быть все всегда хорошо» — думала я через пол часа, когда в гостиную буквально ворвалась Лейла. В это время мы все сидели в креслах вокруг небольшого столика возле камина. У нее было настолько надменное и самодовольное выражение лица, что даже Амир и Расул взглянули на нее удивленно.

— Весело вам? — она едва ли не плевалась ядом.

— Тебя здороваться не учили? — Расул поднялся с места и явно был недоволен, вот только никакого эффекта со стороны женщины не последовала — все тоже самодовольство.

— Ты мне еще скажешь спасибо, когда узнаешь, какую мерзость привел в дом твой брат.

Амир двинулся в сторону Лейлы:

— Ты сейчас говоришь о моей жене. Лучше закрой рот и проваливай отсюда. — Было видно, что он едва себя сдерживает. Расул так же был зол.

Я все еще сидела, только пальцами сильнее вцепилась в подлокотники кресла — у меня было плохое предчувствие.

На стол полетела увесистая мед. карта — я узнала ее — моя, на период беременности (помимо обменной, для меня была заведена карта реабилитации после лечения от наркомании — это была именно она).

— Твоя жена Амир, — слово «жена» она практически выплюнула, — наркоманка. Она употребляла наркотики, даже когда была беременная. А вы, — она ткнула пальцами в обоих братьев, — притащили ее в дом и подпустили к детям.

Я резко вскочила на ноги и повернулась к Ире, которая уже тоже стояла на ногах, прежде чем в мою сторону полетели стрелы презрительных взглядов, я уже видела такой — у моей матери.

Подруга была в гневе, из всех присутствующих, только она знала обо всем и не осуждала, только в ее глаза сейчас я могла смотреть, они были для меня спасительным кругом.

Повисла тишина.

Меня потряхивало. Всплыло воспоминание о вечере в клубе. Милый улыбающийся бармен угостил меня коктейлем, когда я устав от переделанных дел, я упала за стойку передохнуть.

Улыбнулась ему в ответ и потянула через трубочку сладкий напиток — сейчас я понимаю, что, наверное, неспроста он показался мне чересчур сладким. А, когда осушив бокал до дна, я попыталась встать, все покачнулось — по телу разлилась нега, все тело было будто ватное, а вскоре и вовсе перестало слушаться.

В таком состоянии меня доставили в мой персональный ад и лишь через невероятно долгие несколько дней меня выкинули возле дома.

После фееричного «возвращения», где меня не пустили даже на порог, а слово «мразь» было самым мягким, что я услышала и так во всех домах, всей своей родни — брела по лесопарку, недалеко от коттеджного поселка, где мы жили. Там почти никогда не было людей, а тут я наткнулась на группу ребят, примерно моего возраста. Они, увидев меня и предложили «таблетку от всех болезней».

Промежность и живот болели адски. По телу прокатывали волны воспоминаний, я все еще четко ощущала на теле мерзкие руки, лапающие меня, будто это происходило прямо сейчас. Я согласилась, и меня накрыло — не было боли и воспоминаний, только нескончаемый полет, который не хотелось прерывать.

Я не оправдываю себя. Я виновата. Я сделала глупость. Не пошла к подруге, не дозвонилась в армию к брату. Многое могла тогда сделать, но проявила слабость.

Вот только моя слабость отразилась и на дочери. Тогда я не знала, что забеременела. И нет, дочь родилась здоровой, не смотря на почти два месяца употребления наркотиков, но эта «слабость» всегда будет висеть над моей принцессой. Ни один врач не дает гарантии, что в будущем у нее не всплывут последствия моей наркомании.

Вот так за мои грехи расплачивается моя дочь. Я ненавижу себя за это.

— И это ваш строгий надзор? — меня оторвал от воспоминаний крик Иры, — у вас любой может прийти и оскорбить другого члена семьи? Я забираю Нику и Ксюшу отсюда, — подруга была полна решимости.