Клетка (ЛП)

Я качаю головой и шагаю перед деревянным забором, пытаясь придумать какое-то решение для этого дерьмового шоу, в которое мы попали. Когда я оборачиваюсь, Габриэль стоит над телом Андреа, и на его окровавленное лицо льется золотая струя мочи.

— Ага, как теперь моя моча на вкус?

— Какого хрена ты делаешь?

— Ссу. Мне всегда хотелось помочиться ему на лицо. — Гейб смеется.

Я вижу гнев.

— У нас меньше суток, чтобы понять, что, черт возьми, мы собираемся делать с этим дерьмом, а ты на него ссышь?

Габриэль сует член обратно в брюки и, пожимая плечами, застегивает ширинку.

— Мы в жопе, друг. Что мне еще остается делать?

— Ебать… Мы мертвецы, Гейб. Кайла, я, ты, Тор. Мы все чертовы мертвецы. — Я указываю на тело Андреа. — Он выглядит так же плохо, как и сама ситуация в целом.

Габриэль щелкает пальцем по подбородку и кивает.

— Нам просто нужно выиграть время.

Я достаю телефон.

— Я звоню гребаному русскому.

— Да, я думаю, стоит позвонить белому дьяволу. — Он стонет, когда наклоняется и хватает Андреа за руки, волоча его по лужайке.

Я ухожу от Габриэля, потому что ему не понравится это дерьмо, но пошел он в жопу, я не просил его перехватывать мою задницу в аэропорту. Гудок даже не успевает пойти, прежде чем кто-то поднимает трубку.

— Здравствуй.

— Коул, — говорю я, закуривая сигарету.

— Ах, американец…

— У нас чертова сделка.

— Правда?

— Ага, — я глубоко затягиваюсь сигаретой и задерживаю дым в легких. — Гейб здесь. Какого хрена ты хочешь. Я отмою твои деньги, но у нас проблема.

— Когда дело касается мексиканцев, всегда есть проблемы, — смеется он.

— Доминго Гарсиа…

— Человек, на которого вы нарвались? Да, я знаю, кто он.

У меня учащается пульс. Русский знает, что я продал Доминго. Черт возьми.

— Уши повсюду. Я знаю все, и мне интересно, как много знают Синалоа? — он вздыхает. — Тебе следовало остаться мертвым. Они очень злятся на тебя, американец.

— Ты собираешься мне помочь?

— За кого ты меня принимаешь?

Я стону. Я не пытаюсь сейчас плясать на задних лапках перед ним.

— Ты мог получить удар где угодно. Гейб может думать, что ты хочешь его кокаина, но я вижу это как заявление. Тебе нужна гребаная лошадь в этой гонке, и поэтому ты хочешь с ней сделку. — У меня в ушах стучит пульс. — Что ж, если я не верну свою дочь от Хесуса, твоя лошадь получит чертову пулю. Так ты собираешься мне помочь?

Пауза, и я слышу, как он глубоко вздыхает.

— Мне всегда нравился Хуарес-Сити. В конце концов, меня больше интересует снег. — О чем он, черт возьми, говорит? — Тебе не смешно? — спрашивает он.

— Неа, ни капельки.

— Ах, американец, там такие сильные ветра, что пустыня может выглядеть как грот Санты. — Он вздыхает. — Мои шутки для тебя не интересны. — Он что-то кричит по-русски. — Мои друзья едут в дом твоего маленького мексиканца. Найди способ выиграть время для твоей дочери. — И он вешает трубку.

Я сую телефон в карман и оборачиваюсь как раз вовремя, чтобы увидеть, как Гейб тащит обнаженное тело Андреа. Я смотрю, как он запихивает его в сухое корыто и вытирает руки.

— Теперь… — Он идет в сторону двора и поднимает ворота.

Сотни свиней с кряхтением устремляются прямо к корыту. Габриэль перепрыгивает через забор и подходит ко мне. И вот мы стоим на краю кормушки, почти в трансе, наблюдая, как свиньи врезаются в плоть Андреа. Меня охватывает тошнотворное чувство.

— Ну, они его не найдут, — говорит он. — Что сказал гребаный русский?

— Что они на пути к твоему дому.

Габриэль приподнимает бровь.

— Я не впущу русских в свой дом.

— Ну, — я хлопаю его по плечу, — ты сейчас работаешь с русским, — говорю я, и Габриэль поворачивается и смотрит на меня.

— Я не работаю с гребаными русскими.

— Да, именно. — Я поднимаю обе брови: — Я заключил с ним сделку, так что, — выдыхаю, — тебе нужно начать переправлять свой кокс в долбаную Нарнию.

У Габриэля отвисает челюсть, а глаз дергается, когда он шагает, сжимая кулаки. Шум хлюпающих свиней уходит на второй план.

— Dios, dame la fuerza para no matar a este maldito gringo. Jodido culo mudo. Debería derramar su sangre en la calle y…⁷

— Гейб! — кричу я, и он перестает ходить туда-сюда. — Ты нигде не прольешь мою гребаную кровь… ты ненавидишь Синалоа. Используйте русских как союзника и покончите с ними.

Габриэль смотрит на меня, его загорелые щеки покраснели от гнева.

— У тебя не было никакого права…

Я бросаюсь к нему и тычу его пальцем в грудь.

— У меня было полное, черт возьми, право. Насколько я знаю, ты — половина причины, по которой я сейчас по колено в дерьме. Причина, по которой моя семья была почти уничтожена, — говорю я с рычанием.

— Твоя борьба с Доминго — твое дело, — говорит он сквозь зубы.

— Все было хорошо, пока ты не убил парня Хесуса у меня во дворе, а потом весь чертов ад вырвался наружу. Это из-за работы с тобой, меня преследуют!

Взгляда в его глаза хватило мне для того, чтобы понять его нутро. Он может быть моим другом, но он безжалостен. Холодный и расчетливый. Он тяжело вздыхает и опускает подбородок на грудь.