Клетка (СИ)

Девичьи тонкие пальцы ловко перебегали от пуговице к пуговице, то и дело случайно касаясь и успокаивающе поглаживая тонкую бледную кожу на груди и животе, а Фобос только оторопело следил за их танцем, пока она не расстегнула последнюю и не бросила на него вопросительный взгляд. С манерным вздохом он покорно повернулся к ней спиной, одновременно и зажмуриваясь от стыда.

Будут шрамы. Навсегда у него останутся эти уродливые шрамы от ожогов, исполосовавшие его спину, как будто его пороли огненной плеткой, а он это позволил. Слабый.

— Будет больно, — мягко зашептала Элион, снова зачем-то наклоняясь к самому его уху.

— Могла бы и не… Ооох… — у Фобоса на глазах выступили слезы от боли, рубашка не желала отрываться, не захватив с его спины немного кожи.

— Прости, прости, — Элион снова рядом, бросила на пол уже непригодную рубашку и сидит на коленях напротив него, позволяя ему опираться горячим лбом в свое плечо. — Всё, уже всё, мой хороший… Больше больно не будет…

Ее руки ласково перебирают его неровные, подпаленные волосы, пока он старается не выдать своего удивления. Мой хороший? Фобос поднимает голову с ее плеча, замечая какое-то совершенно новое, незнакомое тоскливое выражение лица Элион, когда ей приходится выпустить его из кольца своих рук.

— Я могу попробовать немного залечить твои раны, — сконфуженно опуская глаза, бормочет Элион, и Фобос даже забывает, что хотел сказать сам.

— Магия здесь не работает, — разделяя паузами слова, хмуро отвергает ее предложение Фобос.

Элион молчит, но молчит как-то странно, будто ей есть что сказать, но она не уверена, что должна. Вместо слов она пододвигается поближе и пересаживается за его спину, осторожно касаясь его ожогов руками. Ничего не выйдет, Фобос уверен. Только вот когда привычное уже жжение ожогов сменяется сотней иголочек, впивающихся в кожу, холодящих и стягивающих его открытые раны, только тогда до него доходит.

— Что? — он отшатывается в сторону, не давая Элион закончить. — Что это значит?!

Возмущение, недоверие подхлестывают его накричать, нагрубить, вытрясти из нее объяснение всего того, что происходит сейчас, но Элион выглядит еще бледнее, чем обычно, и слова застревают у него в глотке.

— Элион?

— Только твоя магия не работает здесь, — неловко разводит руками Элион, опуская глаза. — Это твоя клетка, она настроена на тебя.

— Тогда какого… — Фобос задыхается от возмущения. — Какого черта ты сидишь здесь? Какого черта ты ни разу не попыталась разрушить клетку и выпустить нас отсюда? Какого…

— Я не могу.

Так просто и так естественно, будто иначе и быть не может. Фобос хлопает глазами, ища в ее глазах какой-то скрытый смысл.

— Ты… не можешь? — зачем-то переспрашивает ее Фобос.

— Не могу, — она кивает и устало откидывается назад на пол, осторожно вытягивая ноги вперед.

Теперь она лежит на полу и безучастно смотрит в темноту над их клеткой, как сотни раз до нее делал Фобос в минуты особенного отчаяния. Левая нога у нее неестественно повернута в голеностопном суставе, и Фобос видит, что в этот раз использовали сапог, ломающий кости. Оттого и кровь на закушенных губах, оттого и красные опухшие глаза, отпечатки ногтей на ладонях.

Сильная… Сильная девочка, — с нежностью мелькает у него в голове мысль.

Он чувствует ее негласное горе, оно будто переливается через край, льется по полу их клетки и окутывает его самого. И вместо слов, вместо выяснения этой чертовой правды Фобос просто ложится рядом. Спина по-прежнему болит, хотя уже не так сильно, поэтому он ложится на бок, рассматривая ее лицо вблизи. Она красивая, — это единственное о чем может сейчас думать Фобос.

— Я не справилась, — шепчет Элион с истеричным смешком. — С самого начала, Фобос. Света Меридиана было так много, что я не могла с ним справиться, эти силы… Они… Разрывали меня изнутри. И я… Я… У меня осталось совсем немного своих сил, чтобы залечивать царапины и…

— Ты их отдала? — Фобос чувствовал, как внутри все покрывается льдом. У него нет ни единого шанса, если Свет Меридиана в умелых руках. — Ты отдала Свет Меридиана?

— Я заключила его в сосуд, — дрогнувшим голосом пробормотала она. — Я спрятала его, надеясь, что когда-нибудь… Когда-нибудь я…

Она всхлипывает и снова кусает губы, гася рвущиеся наружу рыдания.

Большим пальцем он осторожно пересекает мокрую дорожку на ее щеке, а она даже не вздрагивает от неожиданности, даже не открывает глаз. В сумраке губы от запекшейся крови кажутся темными, и Фобос не задумывается о том, что делает. Кровь на ее губах давно уже засохла, и он не сразу ощущает их соленый вкус. Он проводит языком сначала по нижней губе, затем слегка отстраняется, чтобы посмотреть на результат своих действий, и сталкивается с непониманием, почти испугом в распахнутых голубых глазах. Сердце замирает и делает прыжок в груди.

— У тебя кровь на губах, — хриплым шепотом объясняет Фобос и усмехается самым естественным образом. — Это не поцелуй, если ты так подумала.