Клетка (СИ)

Фобос догадывается, что это, вероятно, и есть Калеб, и брови его расправляются. Сегодня будет очень продуктивный день, и он успеет расправиться со всеми из своего списка. Лучше бы всем предателям бежать прочь, а не ждать исхода противостояния.

— А ты надеешься сегодня выжить? — скучающе усмехается Фобос и делает шаг вперед, без особых усилий проходя через барьер Нериссы.

****

Последний рубиновый луч, неудачная попытка атаковать и короткий крик «мама!» — и нет больше на этом свете идейного вдохновителя переворота. Свет Меридиана бьется внутри у Фобоса, противится излишней жестокости, но поразительно точно останавливает сердца. С Калебом Фобос позволил себе поиграть чуть дольше, заставил поверить в честный поединок, а потом сообщил, что передумал. С Мирандой с серебристыми косами и чистыми голубыми глазами было сложнее, но как только она сбросила образ Элион, Фобос перестал церемониться.

Разумеется, никто не выжил. Однако, слух о том, что узурпатор вновь захватил трон, удивительно быстро разошелся по замку, а затем и по прилегающим окраинам. Впору думать о скорой коронации, только у Фобоса есть еще одно важное дело. Он безошибочно выбирает нужный коридор и идет по нему чудовищно долго, пока не останавливается у выбитой с петель двери.

Лучи в клетке больше не ослепляют белым свечением, теперь это совершенно обыкновенная сталь Гарфилда. Элион медленно поворачивает голову в ту сторону, откуда раздаются шаги, и замирает с безразличным выражением лица.

Поменялись местами.

Фобос мог бы потянуть этот момент своего триумфа еще какое-то время. Фобос мог бы толкнуть пафосную нравоучительную речь. Фобос мог бы, но отчего-то ему этого совсем не хотелось. Он щелкает пальцами, и решетки рассыпаются серым песком. Зрачки Элион расширяются, и губы, тонко сжатые в прямую линию, дергаются, силясь что-то сказать. Фобос заходит на освобожденную площадку пять на пять и присаживается на колени рядом с Элион.

Бордовые обожженные ладони, бросаются в глаза, как только Фобос берет ее за руку, а она с неясным шипением вырывает ее. Странное дело, с Фобосом ведь было нечто похожее, когда тот понял, что Элион его покинула навсегда. Чувство правильности, как когда последний кусочек паззла входит и дополняет общую картину, почти перебивает чувство досады от боли, что испытала Элион.

Она упрямо смаргивает горячие слезы и молчит, отводя взгляд. Фобос знает, о чем она молчит, и что ей не позволит сказать гордость, поэтому он просто подносит ее руки к губам и осторожно, чтобы не задеть ожоги, целует. Вопреки ожиданиям, этот успокаивающий жест вызывает еще один поток слез, и короткие неуверенные смешки начинают вырываться у Фобоса. Как вообще можно понять этих девчонок?

— Ты все-таки… победил, — без эмоций в голосе констатирует факт Элион, когда Фобос медленно залечивает ее ладони.

Особенной радости у нее в голосе не чувствуется, но после всего, что случилось, это неудивительно. Ей сложно свыкнуться с мыслью, что это действительно происходит, и Фобос спустя пару минут не поднимется и не скажет, что он просто посмеялся над ней.

— С твоей помощью, — он коротко усмехается и обращает свое внимание на ее неестественно согнутую лодыжку.

— Не нужно, — качает головой она, протестуя против того, чтобы он излечил ее.

— Если неправильно срастется… — мягко начинает Фобос, но замечая ее взгляд, замолкает.

Элион прикрывает глаза, и пересохшие губы ее трогает неясная полу-улыбка.

—Я хочу помнить.

С такой позицией сложно согласится, это не слишком практично, и совершенно неясно, почему Элион хочет оставить себе такое напоминание, но Фобос не спорит. Что-то в ее неестественно прямой осанке, ее гордо приподнятом подбородке и рассеянном, блуждающем в пространств е взгляде голубых глаз не дают ему говорить. Элион нарочито игнорирует его, рассматривая что угодно, только не его. Она теперь совсем другая: холодная и чужая, будто и не было той веселой нежной девочки, что прибыла из Хитерфилда, и от осознания этого в груди у Фобоса расползается ужас. В ней что-то треснуло и сломалось, она приняла правила игры. И мысль о том, что Фобос первый дал ей повод сомневаться в ее чистых идеалах, как никогда раньше, резала душу.

Почти неосознанно он касается ладонью ее щеки, заставляя все-таки обратить на себя внимание. Элион не отстраняется, когда он проводит линию по ее лицу, спускаясь на шею, только смотрит с прохладным вызовом.

— Что ты сделал с… — ее голос дрожит и рвется на последнем слове, выдавая отчаянное волнение.

Рука Фобоса замирает, а затем отклоняется чуть в сторону и мягко отбрасывает волосы с ее плеч. Губы трогает кривая усмешка. Ответ теперь не так важен, Элион все понимает и без слов. Фобос и раньше не стал бы искать темницы или устраивать суд, а со Светом Меридиана — тем более. Всё кончено.

— Что ж, это вполне… — набирается сил и отрывисто произносит Элион, но судорожно выдыхает, когда Фобос неожиданно одним рывком притягивает ее к своей груди, то и дело, обдавая горячим дыханием ее висок между невесомыми поцелуями.