Клетка (СИ)

Только вот это не поможет, его голос уже у нее в голове. Он напоминает о себе каждый раз, когда ей нужно принять решение. От него не спрятаться, не укрыться. Фобос сросся с ней корнями, окружил коконом из ненависти к самой себе. И она не верит, уже никому не может поверить, что может быть кому-то нужна. Она смеется, когда слышит слова о любви, заставляет себя соглашаться, когда не совсем уверена. Ведь, невозможно жить и никому не открываться. Но в голове всегда есть это «а что, если Фобос прав?», и это разрывает ее на куски.

— Единственное, зачем с тобой можно быть, — это власть, — кричит Фобос ей в спину и разражается злым смехом. — Ты никому никогда не будешь нужна!

Она исчезает в коридоре, Фобос слышит ее быстрые шаги и скрип тяжелых дверей, слышит, как опускаются засовы, но он продолжает смеяться. Смех душит его, заполняет его изнутри, вырывается с мясом и внутренностями, ему почти больно от распирающего чувства в груди.

Она больше не придет.

Огненные решетки манят к себе, и он делает судорожное движение, которое не успевает остановить той частью разума, которая оставалась все еще ясной. Он впивается ладонями в прутья, и его руки обжигает адская боль. Она проходит через него молнией, электрическим разрядом, и его отшвыривает невидимая сила. Кажется, потом он кричал. Фобос этого не слышал, но голосовые связки болят, как будто их порезали лезвием, в горле першит. Он не уверен, что ему было когда-то так больно, но он продолжает смеяться. Наверное, так и сходят с ума.

Фобос лежит на полу, кажется, что ладони продолжают гореть. Интересно, Элион сразу бы потеряла сознание или, как Фобос, пропустила эту боль через себя?

Она ушла, а он останется здесь. Навечно? Нет, нужно было обезобразить ее, когда она стояла так близко. Нужно было оставить след на ее лице. Он ее отпустил так легко… Опять проявление слабости?

Впрочем, неважно.

Я ведь никогда не исчезну, я всегда буду с тобой, Элион.

========== Часть 2 ==========

Фобос не сомневался, что Элион сдержит данное слово, и он ее больше никогда не увидит. Хотя по-хорошему не увидит он больше никого в ближайшие пару лет, волновала его только Элион. Мысль о том, что у нее все будет сносно, в то время как он в этой клетке будет впадать в летаргию, жгла его изнутри.

Несправедливо.

Фобос подолгу смотрел на свои ожоги на руках, пытался (от нечего делать) исцелиться, но без особого успеха. Магия в клетке не работала, и Фобос бросал на ненавистные прутья озлобленные взгляды. Медитировать, кощунственно изображая Оракула из Кондракара, у него тоже не получалось. Девчонка стояла перед его глазами, и он мысленно повторял каждую ее фразу из их диалога. В конце концов, это последний его реальный собеседник до тех пор, пока он не сойдет здесь с ума. Фобос вывел из себя Элион, вместе с тем, и сам падая в пучину безумия.

Впрочем, в поисках плюсов, Фобос иронично заметил, что теперь у него есть универсальные часы.

— Темно бордовый, — пробормотал Фобос сам себе под нос, рассматривая ладони. — Раньше они были ярче? Сутки прошли?

Он стал говорить с собой, причем так много, что иногда закусывал губы, чтобы остановить поток слов. Он нёс, по большей части, чушь, что первой приходит в голову, ему было почти стыдно и почти наплевать. Элион будто сняла печать молчания с его губ.

Кроме того, он подолгу лежал на полу и размышлял о самом разном.

— Интересно, кто же ты, король Меридиана? — иногда едко ухмылялся Фобос, глядя в бесконечную темноту над собой. Потолка у клетки не было, и жестоким лучам не было конца во мгле, сгущающейся над Фобосом. Весьма любопытная магия, Фобос не знал, кто создал эту клетку, но был уверен, что Элион не принимала в этом участия. Фобос бы почувствовал, а здесь все было чужеродным, незнакомым.

В очередной раз, когда он проклинал клетку и сковавшие его чары, у него появилась идея. Даже не идея, а просто мысль о том, что расстояния между лучами разные: где-то уже, где-то шире. Фобос мгновенно отогнал от себя эту мысль, ссылаясь на начало бредовых припадков. Но мысль эта не покидала его, как он ни старался.

В конце концов, он опустился на колени перед решеткой и, выбрав место, где промежуток наиболее широк, осторожно высунул руку за пределы решетки. От двух соседних лучей его руку обдавало жаром, но в целом клетка никак не отреагировала на его действие. Тогда Фобос стал колдовать. Он постарался призвать в клетку камень. До этого всё шло, как нельзя лучше, поэтому, когда магия не сработала, Фобос был очень разочарован, хотя это было вполне ожидаемо.

Все бесполезно. Он просто зря тешит себя надеждами.

— Ну, давай, давай же, — шептал Фобос, стискивая зубы до скрипа, но камень оставался неподвижен. Разочарованный, он все так же осторожно вернул себе свою руку и откинулся на спину, возвращаясь к созерцанию беспросветной мглы вокруг него.

Тишина и темнота его окружали слишком долго. Если вот так долго пролежать с открытыми глазами, то можно представить, что он оглох и ослеп. Тишина обволакивает, а темнота проходит будто бы сквозь него. Он сам растворяется в ней, и его больше нет, он пропал.