Клевета

Магдален в изумлении смотрела на закрывавшуюся дверь. Она вовсе не горела желанием торчать в коридоре. Что за срочное дело могло быть у Гая с этим смуглым, пронырливым уроженцем Прованса? «Таинственный человек, — в который раз подумала Магдален. — Появляется, когда его меньше всего ждешь, никаких определенных обязанностей по хозяйству не имеет, но при этом у него с Гаем совершенно особые, доверительные отношения».

Впервые она увидела его по приезде мужа в Беллер: Оливье как тень ходил за лордом де Жерве и всюду совал свой нос. С тех пор Магдален встречала его лишь от случая к случаю. Это был тип человека, о котором помнишь, пока его видишь, а затем он напрочь выпадает из памяти — вплоть до следующего своего появления.

За тяжелой дубовой дверью Гай бросил в руки Оливье пузатый кошелек.

— Надеюсь, тебе удастся заполучить место в свите нашего бесценного гостя?

— Без сомнения, милорд, — с холодной усмешкой ответил Оливье, взвешивая на ладони кошель. — Мне стоило немалых трудов расположить к себе сердце прачки из свиты сьёра д'Ориака. Она уже знает, что я очень недоволен своей нынешней работой и…

Он пожал костлявыми плечами и вздохнул.

— Полагаю, она будет счастлива вновь увидеть меня. Она же поможет мне найти работу на кухне на время их пребывания в Париже.

— Ты уверен, что не попал на заметку к Шарлю д'Ориаку? Я совсем не хочу, чтобы ты подвергал себя ненужному риску, — хмуро сказал Гай.

Оливье отрицательно покачал головой.

— Он не тот человек, который толчется на кухне, милорд. А слуги все похожи один на другого, и нанимать их — дело камергера. Сомневаюсь, что сьёр когда-нибудь обратит на меня внимание.

Гай кивнул. Бродячие работники, хватающиеся за любую домашнюю или черную работу, были обычным явлением, и владелец имения никогда не опускался до того, чтобы лично якшаться с ними — исключая те случаи, когда проступок слуги вынуждал господина выступать в роли судьи. Так что Шарль д'Ориак едва ли опознает Оливье.

— Ладно, но держи ухо востро.

— Сколько мне околачиваться в свите сьёра?

— Пока не узнаешь что-то такое, о чем потребуется сообщить мне лично, — проговорил Гай, подойдя к окну и глядя на равнину. — Самое важное, о чем я хотел бы знать: что они замыслили в отношении леди Магдален. Узнай все, что может представлять для меня ценность, — об этом я предоставляю судить тебе самому, Оливье.

— Сообщения пересылать обычным путем?

Гай снова кивнул.

— Менестрели, пилигримы, трубадуры — удобный способ пересылки известий; их так много, и они повсюду. Во всяком случае, по прошлому опыту мы можем вполне доверять такому каналу.

Он проводил Оливье до двери и улыбкой пригласил Магдален, которая стояла в коридоре, воинственно сверкая глазами.

— Прошу прощения, что заставил вас ждать за дверью, — обратился к ней Гай. Но мне надо было срочно обсудить с Оливье вопрос частного свойства.

— Готова в это поверить, милорд, — произнесла она довольно жестко, и вошла в комнату. — О чем вы желали поговорить со мной?

— О, сразу с места в карьер! — он заключил ее в объятия и пальцем приподнял подбородок. — А ты сама не догадываешься?

— До меня дошло, что я на редкость глупо вела себя в саду, — сказала она, чувствуя, как вся ее серьезность тает под лучами его улыбки.

— А я напрочь лишился чувства юмора, — он пальцем очертил контур ее губ. — Между тем в тебе всего лишь била ключом радость жизни.

— О, — Магдален быстро укусила кончик его пальца. — А мне уже начало казаться, что я вела себя как капризный и надоедливый ребенок.

Он засмеялся.

— Мне тоже так казалось вначале, но потом я сменил точку зрения… Мне так не хватало тебя сегодня утром, когда я проснулся.

— Я просто не хотела тревожить твой сон. Ты поздно лег этой ночью.

— Нужно было много сделать… Что такое, любовь моя?

Лицо ее неожиданно изменилось, приняв выражение недоумения и замешательства.

— Не понимаю, — проговорила она медленно, глядя вниз, рука ее скользнула к животу. Странное слабое трепетание, похожее на трепетанье птичьих крыльев, вновь дало о себе знать. Какое-то слабое движение ощутила Магдален в глубинах своего тела. Она подняла голову, ее глаза стали круглыми от изумления. — Ребенок пошевелился, Гай.

Тоже изумленный, он нежно дотронулся рукой до ее живота.

— Но как это можно почувствовать? — спросил он и с недоверчивой улыбкой покачал головой.

— Скоро и ты почувствуешь, — сказала она. — Наше дитя растет прямо на глазах, любовь моя.

10

— Брат Феликс скоро должен вернуться, отец настоятель.

— Надеюсь, что новости, которые он принесет, прольют бальзам на душу нашего бедного гостя, — аббат неторопливо прохаживался по мощеной террасе, разглядывая зеленеющие внизу грядки с овощами. — Такое впечатление, что силы к нему возвращаются с каждой минутой.

Он кивнул в сторону мужчины в шерстяном облачении, выдававшем человека светского, который легкими, ритмичными движениями мотыги вскапывал грядки в монастырском огороде.

— Этот юноша, видимо, привык обращаться с мечом, а не с мотыгой, — заметил монах. — Он молод и крепок, и в его возрасте люди быстро излечиваются от ран, даже если они столь страшны, как у него.