Клевета

— А у Дюрана нет проблем с людьми. Численное превосходство на их стороне, мы, в лучшем случае, сможем нанести им серьезные потери.

— Осады не будет, — эти слова принадлежали Шарлю. Он небрежно налил себе вина и обратился к дяде. — Мы используем женщину. Это будет началом ее службы нашему семейству.

Он улыбнулся.

— Она своими руками погубит и мужа, и любовника.

— Ты полагаешь, что она уже сломлена и готова подчиниться нам?

Бертран приподнял брови.

— Ты рассчитываешь, что она пойдет на то, чтобы предать де Жерве и де Бресса?

Он покачал головой.

— Ты слишком самоуверен, друг мой! Просто ты не хочешь признать своей вины.

Но Шарль продолжал улыбаться.

— Вы позабыли о ребенке. Если на карту будет поставлена жизнь ребенка, она предаст кого угодно, — он гордо вскинул голову. — Не понимаю, как я не додумался до этого раньше?

— Нет, ребенок нам еще понадобится, — возразил Марк, — он залог того, что имение де Брессов однажды отойдет к нам.

— Именно по этой причине я не брал раньше в расчет этот вариант, — согласился Шарль. — Но сейчас мы можем сразу убить двух зайцев.

— Продолжай, — кивнул головой Бертран.

— Мы выпустим ее с тем, чтобы она привела их в крепость для переговоров. Как она это сделает — ее дело; но она будет знать, что в противном случае ребенок умрет… Зная это, она своего добьется.

Последние слова он произнес особенно убежденно.

— Я видел ее с ребенком, — пояснил он. — А теперь, я полагаю, нужно как можно быстрей объяснить нашей родственнице, что от нее потребуется.

Магдален слышала рев рогов, однако увидеть ничего не могла: слишком высоко было расположено окно. Но сердце отчаянно застучало и в душу закралась смутная надежда, хотя на что она надеялась, Магдален сама себе не сумела бы объяснить. Просто если крепость в осаде, значит хоть на какое-то время ее, возможно, оставят в покое.

Появилась Тереза, на лице ее Магдален впервые заметила озабоченное выражение, но это длилось лишь мгновение.

— Одевайся и поживее, нам нужно идти, — бросила она. — Ты и ребенок выйдите на крепостную стену.

Магдален ничего не ответила. Ей пришло в голову, что не грех воспользоваться вчерашним приемом, тем более, что он отлично себя оправдал. Оставаясь неподвижной, она позволила себя одеть, размышляя о том, что открытое неповиновение стоит приберечь на крайний случай. Ей дали в руки завернутую в одеяльце Аврору, Магдален вяло подчинилась и как тень последовала за сестрой Терезой. Мысль о том, что сейчас она выйдет на свежий воздух, наполняла ее радостью, и ей стоило немалых усилий сохранять прежнее выражение лица. Во внутреннем дворе она, исхитрившись, подняла на мгновение голову и увидела реющий на донжоне штандарт де Боргаров рядом со штандартом французских королей. Кто же осмелился бросить вызов столь могущественному роду?

Ее дядя и двоюродные братья стояли у парапета. Вокруг бегали лучники, арбалетчики, скрипели колесиками, заряжая свои боевые орудия, слуги таскали ведра с водой, чтобы, если понадобится, тушить пожары и мешать врагу устроить дымовую завесу.

Теперь Магдален смотрела на все эти приготовления взглядом знатока: не так давно ей самой пришлось заниматься обороной собственного замка. Но все-таки кто же рискнул идти на штурм неприступных Каркассонских твердынь? Неужели? Луч отчаянной надежды озарил ее сознание.

Она замедлила шаг, сохраняя летаргическую отрешенность на лице, и направилась к своим тюремщикам, уже поджидавшим ее на крепостной стене. Аврора обвила ручонками мать и, озираясь, ворковала, радуясь утреннему солнцу и необычному зрелищу: широко открыв глаза, она показывала пальцем на пролетавших галок, на развевающиеся флаги, на пробегавших мимо людей.

Проходя по стене, Магдален мельком глянула вниз, и у нее чуть не подкосились ноги. Нет, не от страха — она была привычна к виду с высоты с самых малых лет. Она увидела развевающийся штандарт де Жерве, а под ним знакомую фигуру с рыжей шевелюрой! Магдален едва не заплясала от радости, всю ее напускную вялость и безразличие как ветром сдуло, а когда она разглядела позади Гая Эдмунда, будто гора свалилась с ее плеч. Они оба здесь! Значит, схватки не было, и она, Магдален, не стала невольной причиной чужой смерти, на ее руках нет крови! В эту минуту она возблагодарила Бога и поклялась, что навсегда вырвет Гая де Жерве из сердца, сохранив только благодарную память об этом человеке, и обнимет мужа, чтобы любить его и принадлежать ему.

— Да, да, кузина! Ваши защитники прибыли, чтобы защищать вас, — язвительно приветствовал ее Шарль, прерывая ее мысли. — Я вижу, к вам вернулось ваше обычное жизнелюбие. Это очень кстати, поскольку у нас будет для вас маленькое поручение.

Радость Магдален мгновенно исчезла. Она прекрасно понимала, что ее мерзкие родственники просто так не отпустят ее из своих когтей.

— Подойдите к парапету, чтобы вас видели те, кто внизу, они это заслужили. Пусть убедятся, что вы живы и здоровы, — Бертран уже стоял у края стены. — Нет-нет, ребенка оставьте, это опасно.