Кляча в белых тапочках

– Одна, – кокетливо подтвердил Витя, втягиваясь в мизансцену.

– И Васген савсэм адын! Давай вмэстэ скучат будэм!

– В другой раз, – игриво сказал Витя, стрельнув в собеседника глазами. И безразлично отвернулся.

– Дэньги плачу! – выкрикнул ему вслед огорченный отказом мужчина с редким именем Васген.

– Надо же! Подработки нынче так и сыплются! – пожав плечами, шепотом сказал себе Витя.

Он отнюдь не чувствовал себя оскорбленным сделанным ему предложением, потому что расценил его как заслуженный актерский успех. Помахав ладошкой формата А-5 помрачневшему Васгену, Витя спустился со ступеней и мелкими шагами посеменил прочь от гостиницы, слегка повиливая задом.

– Прокатить, красавица? – с намеком спросил водитель подъехавшей к тротуару машины.

– Пешком дойду! – отмахнулся Витя, от неожиданности забыв изменить природный баритон на женское сопрано.

– Тьфу, педик! – выругался водитель, спешно отъезжая.

Витя огорчился тем, что выпал из роли, и сосредоточился, добиваясь полного соответствия образу. Задрал нос повыше, улыбнулся во всю ширь напомаженного рта и зашагал по тротуару, как по подиуму: выбрасывая длинные ноги «от бедра» и старательно ставя ступни в кроссовках сорок третьего размера одну перед другой.

У шпика, вынырнувшего из аптеки, сквозь витринное стекло которой он битый час наблюдал за входом в гостиницу, личность длинноногой гражданки в зеленой куртке и голубых джинсах сомнений не вызвала. «Хвост» азартно потер руки и пошел за Витей, время от времени самым подозрительным образом отпрыгивая в сторону, чтобы затаиться за фонарным столбом или приникнуть к древесному стволу. На него многие обращали внимание – многие, но только не Витя, увлеченно выписывающий голенастыми ногами изящные вензеля.

Я улыбнулась ожидающей меня Аделаиде Гавриловне и угнездилась в парикмахерском кресле против большого зеркала. А чтобы не видеть своего превращения в гражданку Летучкину, малодушно закрыла глаза.

– Так, раз профиль значения не имеет, лепить лицо заново не станем. Форму скул менять не будем, подкорректируем румянами… Брови прорисуем заново, курносость сымитируем светотенью, губы затонируем и сузим, – бормотала гримерша, легкими касаниями делая что-то этакое с моим лицом. – Волосы перекрашивать будем или паричок сообразим?

– Лучше, конечно, паричок!

– Паричок так паричок… Ну, а глазки только линзочками накрывать, больше делать нечего, у вас они карие, а нужны голубые… Ах, вы уже купили? Ну-ка… Да, примерно такие, ну-ка, разожмурьтесь! Шире глаза! Ага… Отлично! Все, можно смотреться в зеркало!

Я поморгала, привыкая к линзам, и зашарила взглядом по зеркальной стене в поисках своего отражения. Своего не нашла, зато обнаружила Настино!

– Надо же, как похожа! – обескураженно воскликнула я.

– Фирма веников не вяжет! – довольно хихикнула гримерша.

– Фирма делает гробы! – захохотал парень, оккупировавший стол с компьютером.

Да тут сплошные юмористы собрались!

Поежившись при упоминании о гробах, я вылезла из кресла, сердечно поблагодарила Аделаиду Гавриловну и вернулась из студии в кабинет директора – исключительно с целью попрощаться, но не тут-то было!

– Что вам угодно? – мельком взглянув на меня поверх компьютерного монитора, на котором, судя по характерным звукам, разворачивалось какое-то виртуальное сражение, поинтересовался Мойдодыр.

– Это я.

– Ой! Это ты! Слушай, так тебя же не узнать! – развеселился Мойдодыр.

Не вставая с вращающегося кресла на колесиках, он подкатил к стеклянной горке и снял с полки пару рюмок и пузатый графинчик.

– Похорошела, расцвела? – подсказала я ему следующую реплику.

– Может, похорошела, может, подурнела – кому что нравится. Мне, например, рыжие бабы не по душе, – Димуля внимательно посмотрел на меня, едва заметно пожал плечами и сосредоточился на процессе перемещения тягучей коричневой жидкости из графинчика в рюмки.

– Мне не наливай, я пить не буду. Мне губы нарисовали, боюсь стереть, – предупредила я.

– Ты что?! Мы пользуемся только высококачественной импортной косметикой! – обиделся за свое заведение Мойдодыр. – Это стойкая помада, она не стирается!

– Знаю я, какая она стойкая! – проворчала я, вспомнив, как накладывала на свою физиономию компрессы с тройным одеколоном.

Мойдодыр поставил уже наполненные рюмки на стол и сделал приглашающий жест:

– Давай за встречу!

Мы чокнулись, пригубили коньяк, и Димуля снова завел старую песню:

– Слушай, я не шучу, иди ко мне работать! Карьеру сделаешь! Фигура у тебя – типичная подиумная вешалка, и морда универсальная – хоть красавицу из тебя лепи, хоть чудовище!

– Такая невыразительная у меня морда, да? Спасибо! И кем, ты хочешь, чтобы я у тебя работала? Девочкой по вызову? Поздновато мне, – я снова взяла рюмку, понюхала коньяк и сделала глоточек.

– Точно! Ты уже скоро, наверное, бабушкой по вызову будешь? – пуще прежнего возрадовался Мойдодыр. – А я дедушкой! Моему-то старшему уже почти четырнадцать, не сегодня-завтра внуки пойдут!