Кляча в белых тапочках

Худощавый профессор, поразмыслив, величественно кивнул, и Моржик быстро набулькал мне в рюмку ароматной коричневой жидкости.

– Можно начинать? – спросил Серый.

– Давай! – скомандовала я, ополовинивая рюмку.

И капитан Лазарчук в эпическом стиле былинного гусляра размеренно и напевно поведал присутствующим историю, в которой я сыграла далеко не последнюю роль – роль Неугомонной и Самонадеянной Абсолютно Безнадежной Идиотки!

Столетнего юбилея Капитолины Митрофановны Спиногрызовой с нетерпением ждало все семейство. Самой-то бабе Капе было на торжество наплевать, она себя неважно чувствовала и думала не столько о земном, сколько о вечном, но ее потомки не могли дождаться праздника. Правда, интересовало их не столько торжество как таковое, сколько вручение подарков. Городская администрация обещала презентовать старушке к столетию новую комфортабельную квартиру в Екатеринодаре! Савва и его супруга Нина заранее ознакомились с планировкой трехкомнатных хором и уже прикидывали, как будут расставлять мебель. Часть подарков – наиболее габаритные вещи – была доставлена дарителями в Приозерный загодя: большущий телевизор в коробке, кое-что из бытовой техники, картина в массивной раме и свернутый рулоном ковер дожидались торжественной церемонии вручения.

Каково же было разочарование молодых Спиногрызовых, когда за два дня до назначенного праздника Капитолина Митрофановна тихо скончалась! Легла, как обычно, вечером в постель, а поутру не проснулась!

– Хорошая, легкая смерть! – на удивление, рассудительно сказала дочь бабы Капы Анна, периодически впадающая в маразм.

В словах Анны сквозила легкая зависть: старшей дочери бабы Капы и самой было уже за восемьдесят, и она тоже уже подумывала о скором переходе в мир иной.

– Молчите, мама! – рявкнула на Анну обычно тихая Нина.

В глазах непочтительной дочери закипали слезы, но не от скорби по усопшей бабушке, а от обиды и разочарования.

– Вот же старая карга! – обругал покойницу Савва, вполне разделяющий чувства жены. – Нашла время, чтобы сдохнуть! Надо же было так нагадить людям! Убил бы ведьму!

– Лучше бы мне помереть заместо мамы! – вздохнула Анна.

Именно эти ее слова навели Савву на мысль, которая после обсуждения ее с Ниной оформилась в план действий.

О смерти Капитолины Митрофановны объявлять не стали. Тело старушки спустили в погреб – на время, до наступления ночи.

Но еще до того Савва успел смотаться в город, в оптический салон, и купить там цветные контактные линзы. Карие – для голубоглазой Анны, которая должна была заменить на праздничном торжестве усопшую Капитолину Митрофановну.

С линзами в глазах и в обычной одежде бабы Капы Анна легко сошла за свою матушку, никто из многочисленных гостей не заметил подмены. Не возникло бы никаких сложностей, если бы в какой-то момент Анна не потеряла одну линзу. Найти ее в суматохе массового гулянья Савва не сумел, поэтому заставил тещу немедленно надеть черные солнцезащитные очки. Анне в темных окулярах было неудобно, но зять бдительно следил за тем, чтобы она их не снимала.

– А она их сняла, и тогда-то я увидела ее голубой глаз! – сказала я. – И Генка, наверное, тоже увидел, он рядом со мной сидел!

Капитан воспользовался передышкой, чтобы хлебнуть минералки, которую налила ему в бокал заботливая Ирка.

– Значит, Генка напросился на неприятности, когда вызывающе распевал Анне песню про «Черноглазую», – поскольку меня никто не останавливал, продолжала рассуждать я.

– А еще он демонстрировал всем желающим, включая тебя, имеющуюся у него фотографию Капитолины Спиногрызовой с родственниками, а ведь на том снимке было видно, что глаза у бабушки карие, – напомнил Лазарчук.

– Кстати, а куда подевалась эта фотография? – поинтересовалась Ирка.

Капитан пожал плечами.

– Думаю, ее прихватил Савва, – предположила я. – Вместе с Генкиным блокнотом.

– С каким блокнотом? – заинтересовался Серега.

– У Генки была такая эксклюзивная записная книжка, я сама ее ему подарила, – пояснила я. – Кожаную обложку от нее я нашла в тумбочке у Саввы.

– Когда ты ее нашла, вчера? – оживился дотоле молчавший Колян. – Кыся, ты понимаешь, что это означает?

– Что поганец Савва приложил руку к смерти Генки, – мрачно кивнула я. – Или, во всяком случае, вывернул ему карманы. Красивый блокнот выбросить пожалел, жаба задушила, а фотографию, скорее всего, уничтожил.

– Кыся, да я не о том! – махнул рукой Колян. – Ты вспомнила, что заглядывала в Саввину тумбочку, а это значит, память к тебе возвращается!

– Ленкины воспоминания мы сопоставим с рассказом Сереги попозже, ладно? – попросила Ирка. – Сереженька, продолжай, мне страшно интересно!

– А мне просто страшно, – пробормотал Моржик.

– Чем дальше, тем страшнее, – кивнул капитан.

– Еще бы! – поддержала я. – Знали бы вы, как я испугалась, когда получила Генкино посмертное послание! Мороз по коже и дрожь в коленках!