Клякса бифуркации (СИ)

- …Здесь всё вышеперечисленное. Лично я рекомендую Ташкент – там сытно, тепло и, мухи цеце не кусают. Там тебя никто не знает и не достанет. Как устроишься, а здесь всё устаканится - вызовешь семью.

Единственное, что в этом уроде осталось человеческого – это отличный семьянин, примерный муж и любящий отец двоих детей. Его супруга вот-вот должна родить третьего: видать, этим можно объяснить – но не оправдать захват дома Отца Фёдора.

Решил свить уютное семейное гнёздышко!

Но не мной было сказано: не строй себе счастье на несчастье других…

- Так, что?

Тот, почти радостно:

- А кто «идейный вдохновитель»?

- Погребинский. Он же – «источник финансирования»: обкладывает данью частников и кооператоров, создал банду грабящую государственные склады и, на приобретённые таким образом средства - ведёт активную антисоветскую деятельность, готовясь свергнуть народную власть. Так, что?

Практически не раздумывая больше:

- Я согласен! Дайте мне…

Даю ему чернильницу с ручкой, несколько чистых листков и один уже заполненный:

- Здесь всё готово. Осталось переписать, поставить дату – сегодня двадцать седьмое октября и расписаться.

***

Когда работа была окончена и уже бывший Начальник Ульяновского отдела НКВД, изнеможенно откинулся на спинку стула, прямо рукавом гимнастёрки вытирая пот со лба, я внимательно перечитал его «чистосердечное» признание и удовлетворённо кивнув, громко крикнул:

- Фриц, заходи!

- Да, да…?

- Делайте, как условились.

С готовностью:

- Яволь, герр Шеф!

Немец мгновенно накинул удавку на шею и слегка придушил болезного, пока «ассистенты» удерживали того от излишне резких движений. Я же в это время заскочил на стол, снял лампу и взамен накинул на массивный кованный крюк тонкую - но прочную пеньковую верёвку, предварительно щедро натёртую простым совдеповским хозяйственным мылом.

- Давайте его сюда, камрады! Шнель, шнель!

Буквально пара секунд и, хрипящий «Гражданин начальник» - оказался «танцующим» на цыпочках на собственном столе, судорожно пытающимся руками разорвать душившую его петлю. Из выпученных по-жабьи глаз на багрово-синюшнем лице - катились крупные, как у плачущей лошади слёзы, а из штабных галифе…

- ФУ!!! Это что надо жрать и сколько, чтоб так предсмертно вонять?!

Фриц, озадаченно посмотрев на это:

- Das Dingsbums… Это надолго, Шеф!

Я, брезгливо морща нос, согласился:

- Да, нехорошо получилось…

Длину верёвки неправильно рассчитали, так нас всех и перетак.

- …Дык, ладно я, ну а вы то куда смотрели? Мне порекомендовали вас троих, как опытных в подобных делах.

- Нам не приходилось делать этого раньше, Шеф.

- Эх…

Привыкли поди – взрывать, стрелять, да резать во время Великой войны. Эх, мне бы парочку наших казачков – уставившими «глаголями» все польские да галицийские еврейские местечки в тот же период…

Да, где ж их взять?

Повывелся ныне казак на Руси!

Вот и этот, вроде мужик боевой и всякие виды видевший - а стоит, как Валаамова ослица и нерешительно спрашивает:

- Помочь ему?

- В смысле? «Отходняк» прочитать?

- Если за ноги потянуть – быстрее умрёт.

Выходя из кабинета, я безразличным голосом:

- Как хочешь, «помощник». Только смотри в его дерьме не измарайся – мне с тобой ещё сегодня работать. И не забудь его табельный «Наган» назад в кобуру вернуть, как «успокоится».

Повеситься, предварительно утеряв табельный ствол – это будет весьма канифольно выглядеть.

***

Зашёл в соседний кабинет, где освобождённые из застенков командиры «Вагнера» Васильцев и Купцов, ещё несколько человек командного и преподавательского состава «Полицейской академии», писали – но уже не «чистосердечные признания», а заявления.

Почувствуйте разницу, как говорится!

После так сказать «изменения гражданского состояния» - вполне естественные бурно-радостные «обнимашки», со слезами на глазах. «Полапав» их – стараясь не задевать отбитые рёбра и, дав «полапать» себя - читаю затем их «бумаготворчество» и, внимательно разглядывая «слегка помятые» во время допросов лица, делая замечания по сюжету:

- А разве следователи, во главе с Начальником отдела - не понуждали вас присоединиться к антисоветскому заговору и, убить товарища Жданова и всех коммунистов в Нижнем Новгороде? А потом дождаться нашествия интервентов и на Москву вместе с ними пойти? Чтоб, по петровскому принципу: «где зубец – там и стрелец», развесить комиссаров на кремлёвской стене?

Те переглядываются в полном обубуении, но едва ли не хором:

- Принуждали!

- А разве они не зверски убили на ваших глазах двух молодых комсомольцев, чтоб вы были сговорчивее?

- Убили!

- А разве они не стращали тем, что в случае отказа – расправятся с вашими семьями?

- Стращали!

- Но вы стойко держались, не изменяя делу Ленина и пролетарской революции?

- Держались!

Тычу пальцем в бумагу:

- А почему в бумаге не указано? По вашим объяснительным, можно понять – что весь свет сошёлся клином на каком-то Серафиме Свешникове… А кто это такой? Да, никто по сравнению с товарищем Ждановым и Мировой революцией! Про него можно вообще - лишь вскользь упомянуть, не велика цаца.

Чешут в затылках:

- Понятно…

- Ну, раз понятно – немедленно переписать!

***