Клякса бифуркации

Конечно, в спальни меня не пустили, но столовая где происходил разговор – была просто шикарно просторна, с огромным «красного дерева» раздвижным столом, обитыми кожей резными стульями, шкафы и буфет – «с горкой» заполненные фарфоровой посудой… И даже с шкурой бурого мишки на полу.

Чем-то напоминает поместье помещика средней руки – как я его себе представляю.

Поздоровавшись и живо поинтересовавшись – благополучно ли я до него добрался, Генрих Григорьевич – задержав мою руку в своей, пристально уставился мне в глаза:

– Так вот ты значит какой, товарищ Свешников! Наслышан, премного наслышан…

Разговаривает подчёркнуто вежливо – даже почтительно, но почему-то при этом по загривку бегают мурашки.

«Откуда дровишки? От «Человека в кубанке», вестимо! Хвастается, поди своей «крыше» – какого удоисто-икрянистого осетра, он на крючок подцепил».

Выдержав его взгляд, я в том же духе:

– Про Вас я тоже наслышан, товарищ Ягода.

Заметно настораживается:

– И от кого же ты про меня «наслышан»?

– «Слухом земля полнится».

Пусть считает, что я черпаю инфу из того же «источника». Мне навряд ли это хоть как-нибудь повредит, а вот Погребинскому – вполне может быть.

Изрядно напрягшись:

– И что за «слухи»…?

– Только самые положительные. Мол, верный ленинец и непоколебимый борец с…

– Ты мне здесь баки не забивай, – как будто сбросив личину, резко обрывает мои дифирамбы, – садись и рассказывай, что ты там в своём Ульяновске творишь.

Серьёзный мужжжщщщина!

Вроде как на суде в 1937 году, на вопрос Вышинского не сожалеет ли подсудимый о содеянном, Ягода честно признался:

«Сожалею, что не расстрелял вас всех, когда возможность была!».

Значит, такая возможность была, значит…

Значит… «Паровозы надо давить – пока они всего лишь чайники»!

– Прям, не знаю что и рассказывать, товарищ Ягода… Давайте Вы будете спрашивать, а я отвечать? Только вот под чай бы! Ибо, рассказ «на сухую», это уже называется по-другому – дача показаний… Хахаха!

– Хахаха!

Прислуга…

Ой, извиняюсь – при народной власти нет никакой «прислуги»!

«Прислуживать» – низко и недостойно для человека… А вот «обслуживать» начальство – это другое дело.

Обслуга (обслуживающий персонал) в виде по-европейски хорошо одетой симпатично-сисястой девки принесла чай в фарфоровых чашках с блюдечками, к чаю что и, начался неспешно-неторопливый…

Допрос!

Зятя самого главного пролетарского писателя буржуйского происхождения, интересовало буквально всё. И первым делом бы прямой вопрос прямо в лоб:

– А расскажи-ка мне, Свешников, откуда ты у нас – такой умный взялся?

Смотрю на него и, думаю:

«Ты даже не представляешь себе – до чего я умный!».

А вслух, говорю:

– Да, как бы Вам это объяснить, Генрих Григорьевич…?

* * *

Ещё одно отличие «реальной» истории – которую я знаю, от «текущей» альтернативной реальности.

И это – полностью моя заслуга!

Есть повод собой гордиться.

18 июня 1925 года, была не принята(!!!) резолюция ЦК РКП(б) «О политике партии в области художественной литературы» – призывающая проявлять терпимость в отношении «попутчиков» и, не одобряющая нападки на них со стороны литераторов – вошедших во вновь созданную Российскую ассоциацию пролетарских писателей (РАПП).

А почему?

Да, потому что нет никакого РАППа!

Нет и надеюсь – никогда не будет. «Пролетарские писатели» из группы «Октябрь», в подавляющем большинстве своём никакого отношения к пролетариату не имеющие (а кое-кто из самых рьяных и к литературе), вдруг по непонятной причине перессорились, переругались, передрались и разбежались по другим литературным группировкам. А их главные идеологи – Авербах и Киршон – попали под следствие специально созданной комиссии Рабкрина (Рабоче-крестьянской инспекции) за фабрикацию биографии и подделку документов.

Искренне жаль только, что «ГУЛАГ» ещё не придумали, а на Соловках – слишком мягкий климат для этих «пролетарских» бумагомарателей.

Кстати, то была вполне распространённая практика.

Например, у того же Погребинского Матвея Самойловича – сына мелкого служащего и до 17 года, начинающего трудовую жизнь конторщиком в мануфактурном магазине – в автобиографии было указано, что в период с 1917 по 1918 год, он работал лесорубом, грузчиком и чернорабочим на мельнице.

Короче – свой парень, в доску!

Пролетарий из самых, что ни на есть пролетариев – пробу негде ставить, ибо везде по всему телу – сухие трудовые мозоли.

Это, открыло перед ним все двери – а кто будет утруждаться-проверять «своего парня»?

А я потрудился и проверил!

Но, пока держал этот факт, как камень – за пазухой и, оказывается – правильно делал. Ибо, при такой «крыше»…

И таких вот «пролетариев» – как мух над кучей свежеотложенного под забором «добра». Одно радует – вместе с откровенной мразью вроде Авербаха с Киршоиом, подделав биографии – вверх по лестнице власти могут пробиться и вполне достойные ребята и девчата из так называемых «лишенцев». Жаль только, по какому-то непонятно-неправильному закону – первых несравнимо больше…