Кляксы

Я машинально отвела их, не зная, что ответить.

Она пожала плечами, затушила окурок и бросила его в урну.

– Тогда я тем более ничего не понимаю!

Она открыла дверь и вернулась в кафе.

Всего лишь на мгновение я как будто перестала дышать. Слова подруги застряли комом у меня в горле. Она точь-в-точь повторила мои мысли, от которых я пыталась убежать, потому что не хотела соглашаться. Но совсем другое дело, когда об этом говорят окружающие. Подруга не сказала, что я удивительная, загадочная, она назвала меня странной… Если не сказать иначе, учитывая моё поведение за последние несколько дней. Вскоре легко могу слыть сумасшедшей. Каждый видит это по-своему. И я их понимала…

Что ещё можно подумать о человеке, который упрямо ищет выход там, где его и быть не может. Почему я так ухватилась за эти письма?! С чего бы они вдруг ни с того ни с сего стали всем интересны? На самом деле я писала их для себя, потому что себя в них искала. Да, чувства и надежды – это моё видение мира, которое я по возможности пыталась воплотить в письмах. Основываясь на этом, можно услышать только один, вполне оправданный совет…

Придя к такому выводу, я вдруг поняла, что не хочу возвращаться к подругам. Возможно, остальные тоже придерживаются такого же мнения. Не столько потому, что они меня не понимают, а наоборот, потому что понимают меня лучше, чем я себя. Они открыли мне глаза, чего я никак не могла предположить, идя на эту встречу. Но, тем не менее, я должна была вернуться. Во-первых, они собрались по моей инициативе, а во-вторых, я больше не хотела косых взглядов и недомолвок. Это обязывает не меньше, чем правда.

Я села на место с таким видом, словно никакого разговора и не было. Сделала глоток тёплого кофе, поморщилась, после чего посмотрела на подруг. Они что-то обсуждали, улыбались, удивлялись… В этот момент я подумала о том, что мне тоже не хватает такого общения, не достаёт общества моих подруг. Пока я была в мысленной коме, то на самом деле нуждалась в этих знакомых улыбках, перешёптываниях и даже осуждающе-насмешливо-завидующих взглядах. Я чуть было осознанно не выпустила из рук нить той самой жизни, которая была мне дорога и нравилась. Я сама чуть всё не разрушила! Кто знает, может, ещё не слишком поздно исправить это? И как только мои мысли резко сменили направление, в моё сознание, как гром среди ясного неба, ворвались слова заботливой подруги:

– Ну и что ты решила делать?

– Ничего, – коротко бросила я, продолжая наблюдать за девчонками. Они больше не были поглощены моей проблемой, и меня это устраивало больше, чем если бы они смотрели на меня в ожидании объяснений.

– То есть как?! – удивилась подруга, прошипев мне прямо в ухо. – А как же письма?..

– А что письма?.. – не поняла я.

– Ну… ты же их зачем-то написала. Сама говорила, что хочешь, чтобы они были прочитаны…

Я резко повернулась к ней. Не собираясь ждать, пока она разразится очередной моральной тирадой, я перебила её на полуслове:

– Если ты думаешь, что я начну бегать по всем почтовым отделениям в поисках своих посланий и опросом на тему «Безответная любовь», то могу заверить тебя, что этого не будет!

Она громко выдохнула, словно, пока я говорила, задерживала дыхание.

– Ну, слава Богу. Я очень рада, что ты приняла такое решение.

– Как ни странно, я тоже, – сказала я и снова переключилась на девчонок.

И действительно, мне стало непривычно легко, безмятежно… Всё потому, что я просто-напросто обо всём забыла, отключилась. Мне стало всё безразлично, словно меня переключили на другой канал, и всё, что тревожило и больно задевало ещё несколько часов назад, оказалось отрезанным какой-то невидимой и непробиваемой гранью. Весь мой слух был сосредоточен на том, что говорили девчонки. У каждой из них за время моего отсутствия что-то произошло. Это были мелочи, но мне почему-то хотелось быть в курсе даже такого малого, как потеря телефона или порванные колготки. Это был тот мир, в котором не надо было ждать жалости, сочувствия, достаточно было просто поддержать разговор, дать совет. В этом случае решение проблемы было проще.

Только я почему-то выбрала другой путь…

Иногда кажется, что внутренний мир красочнее и надёжнее реального внешнего. К сожалению, это только самообман, который в худшем случае заканчивается безумием, а в лучшем – такими же письмами, которые придумала я, либо ещё какими-то выдуманными наработками. На самом деле внутренний мир шаток, потому что требует постоянного вмешательства извне. Но когда человеку всё-таки надоедают эти метания, он тщательно игнорирует внешние позывы. Внутри жить легче, когда абсолютно забываешь о реальности, когда глубоко погружаешься в себя и становишься недосягаемым… Уходя на такую глубину, нужно прежде всего подумать о том, не захочешь ли однажды вынырнуть, так как путей отступления может не оказаться.

Я в свою очередь попыталась смешать два мира, но так и не смогла решить, в каком хотела бы остаться. И только благодаря моим подругам, которых ещё недавно готова была включить в список врагов, я всё-таки определилась.