Клянусь, я твой (СИ)

— Ну и кто он? — папа флегматично осматривает страницу, обращаясь скорее к ней, чем ко мне. — Скажи мне, что это тот мужчина, который ухаживал за тобой полгода, а ты все время динамила его. Или всё-таки тот, что продолжал присылать тебе цветы на наш адрес, даже когда ты от нас съехала?..

Я делаю глубокий вдох.

— Кейн Тернер.

Его имя рассекает воздух, словно хлыст, и от этого моя спина покрывается «гусиной кожей». Мне кажется, время зависает в воздухе. Я могу дышать, двигаться, чувствовать, как жилы под кожей перетягиваются друг через друга, а все остальные вокругзастыли на вдохе, обездвиженные и похожие на восковые фигуры. Я явственно ощущаю, как мама затаила дыхание.

Я помню, как папа запретил выговаривать это имя в нашем доме. И я не говорила. Все пять лет молчала, его имя ни разу здесь не звучало. Но вопреки ожидаемому взрыву вулкана, папа медленно выдыхает и спокойно переворачивает страницу, все ещё всматриваясь в свою газету.

— Или же это однофамилец, или у меня явно проблемы со слухом, — он медленно поднимает на меня сверлящий взгляд. Я смотрю на него с вызовом:

— Нет, папа. Это тот самый Кейн.

Отец недолго застывает, глядя на меня, он моргает, но мне трудно прочитать что-то на его лице. Он встаёт, ставит газету вдвое на край свободного от тарелок стола и спокойно направляется на выход. И я понимаю, что эта тишина пугает меня больше, чем крики.

— Пап, ты куда? — удивлённо спрашиваю я.

— Пойду поищу в гараже ружье. Зря я его тогда не пристрелил.

— Папа! Ты не имеешь права так говорить, я уже взрослая и только мне решать, с кем строить свое будущее!

— Ах, будущее?..

— Да, папа, — мой взгляд пылает решимостью, а ещё гневом. — Я переезжаю. К нему. Я приехала к вам, чтобы поделиться своей радостью, но так уж и быть, больше я сюда не вернусь. Я только заберу свои вещи.

Папа болезненно вздрагивает от моих слов, и я понимаю, что мне удалось пробить маленькую брешь в его напускной самообороне. Мама охает, но я даже не успеваю проникнуться выражением ее лица, потому что уже целенаправленно двигаюсь по направлению к выходу.

— Ким, что же такое говоришь? Джордж, ну сделай же что-нибудь! Останови её!

Мамин голос застревает в ушах отчаянным криком и я резко останавливаюсь, переводя дыхание. Моя рука ложится на ручку чемодана, вдох запинается, я торможу. Я медленно оборачиваюсь и вижу в арочном проёме отца. Его взгляд хаотично мечется, зрачки гневно пылают, кулаки крепко сжатые, ноздри раздуваются… Он срывается с места и пролетает мимо меня, угрюмо хлопнув входной дверью. Я чувствую, как сдавленный всхлип рвет горло. Поначалу я пытаюсь сдержать его, но затем начинаю плакать, сотрясаясь в немой истерике. А я так надеялась, что все эти притирки между папой и Кейном остались в прошлом. Я чувствую позади себя тепло, оборачиваюсь в слезах и вижу маму, обеспокоенно застывшую позади меня. Мое сердце пускается вскачь, она делает шаг вперёд и я сдаюсь, повисая у нее не плече. Я чувствую, как она меня обнимает, успокаивающе гладит волосы, прижимая мое дрожащее от тихих рыданий тело к себе, а сама могу думать только об одном.

Не принял.

49

Я смотрю на свой ярко-оранжевый топ, подковыривая его ногтем и думая, откуда на нем это бледное выцветшее пятно, я ведь его почти не носила. Отправляю его в чемодан, тянусь к следующему предмету гардероба и слышу, как по округе раздается звонок в дверь. Поначалу я застываю, но затем быстро кладу кофточку в чемодан, убираю подтаявшее мороженое и плитку шоколада по дороге в холодильник и иду на звук, забив на свою растянутую футболку, купленную месяц назад в мужском отделе, небрежный пучок на голове и свой домашний вид.

Проворачиваю замок, открываю дверь и нос к носу сталкиваюсь с Кейном. Я не вижу перед собой ничего, кроме горящего и обжигающего взгляда этих светло-синих глаз. Он долго смотрит на меня, слишком долго, и от его дыхания и огня в глазах я чувствую, как моё сердце пропускает удар. Теперь его взгляд блуждает по моему лицу с каким-то болезненным отчаянием, и по его измождённому виду я могу догадываться, что прошлой ночью Кейн не сомкнул глаз.

— Привет, — выдыхает он.

— Кейн, прости, — выпаливаю я.

Я действительно чувствую за собой вину и я вижу, что взгляд его смягчается. Мне хочется извиниться перед ним ещё тысячу раз, но я понимаю, что Кейну этого достаточно.

— Всё-таки поехала к родителям и ничего мне не сказала. Ты не представляешь, как сильно я переживал за тебя, Ким. Прошу тебя, больше никогда так не делай…

— Как ты узнал?

— Вчера ты вела себя странно, это не похоже на тебя, и я решил…

Я бесцеремонно перебиваю:

— Элайна рассказала?

Он замолкает и слегка недовольно поджимает губы.

— Да, рассказала.

Я обнажаю зубы и касаюсь языком левого края своей верхней губы. Жест нетерпеливого раздражения. Поначалу я старательно сдерживаю нервный смешок, рвущийся из груди, но затем против воли начинаю смеяться. Я не могу злиться на Элайну, вернее не так, даже не хочу. То-то мне показалось нелепым, когда она убежала с самого утра со сбивчивым объяснением о каком-то странном свидании…