Клянусь, я твой (СИ)

— Кимберли? Доброе утро, дорогая, — удивление в ее голосе вполне объяснимо и даже нисколько не заставляет меня смутиться. Это не удивительно: проснувшись ранним утром, я тихо на цыпочках прошла на кухню, решив заняться куховарством с самого утра. Ещё один день прошел в отсутствии Кейна и я всякими способами стараюсь себя отвлечь от мыслей о нем. Ещё кстати, я уступила место в спальне Амалии и Оливии, потому как чувствовала себя неловко, видя, как они обе теснятся на диване, который вдвое уже кровати в спальне. Мать Кейна конечно поначалу отнекивалась, но все же мне несложно было ее переубедить, думаю, что по большей части она уступила мне из-за Оливии. Тем временем мой телефон снова начинает вибрировать.

— Могу я вас попросить взять трубку, пока я закончу с филе? — прошу я, не оборачиваясь. — Это наверное Кейн звонит. Благодарю.

— Ким, тут…

— Я сейчас закончу, только руки ещё помою и вытяну запеканку из духовки, а то подгорит.

— Алло? Нет, это не Кимберли. Да, конечно, она здесь. Конечно, я сейчас ее позову. Ким, это… Твоя мама, — я так и застываю, склонившись над духовкой, чувствуя, как жар изнутри кухонного агрегата мгновенно хлынул в лицо. Закрыв обратно раскрытую настежь стеклянную дверку духовки, я бросаю перчатку на стол и разворачиваюсь, с лёгким благодарным кивком приняв телефон.

— Привет, мам, — тихо произношу я.

Признаться, я удивлена и меня ненадолго охватывает ступор. Не припомню случая, чтобы мама звониламне так рано. Обычно мы с ней созваниваемся ближе к обеду или после рабочего дня, когда я ещё работала. Разумеется, я маме не рассказывала события последних дней, или я бы даже сказала недель. В общем, ничего из того, что могло бы вызывать у нее лишнее волнение и тревогу.

— Ким, — выдыхает мама в трубку и тревожный скачок в её голосе на какой-то миг позволяет поверить в то, что каким-то образом она обо всем в курсе. — Ты сейчас где?

— Э-э… ну я, — только мама уже продолжает и мне не приходится даже выкручиваться:

— Ладно, в любом случае, мне нужно, чтобы ты вернулась домой, — голос как будто принадлежит моей маме, но в нем слышится несвойственная ей неуверенность. — И я сейчас не о нашем доме. В общем, тут такое дело, дочь. Ты только не переживай сильно, ладно?

И по статистике, именно после этой просьбы назревает что-то неладное…

— Что-то произошло? — осторожно интересуюсь я.

— В общем-то да. Даже не знаю, как тебе сказать…

— Господи, да что случилось?!

— Папа с Кейном… Они подрались.

72

Дом Кейна встречает меня укоризненно молчаливыми окнами гостиной и кухни, а также наглухо запертой входной дверью, открыть которую мне предвидится тем ещё испытанием. Амалия позаботилась о том, чтобы вызвать машину к черту на куличиках, поскольку я не могла даже телефон поднять, настолько потрясает меня шокирующая и весьма неутешительная новость.

Отпускать меня в город мать Кейна тоже не сильно горела желанием, но так как на ее попечении осталась малолетняя дочь, - а я в любом случае бы уехала, выбора у нее особо не предвиделось. Некоторое время я неподвижно стою у входа, пытаясь подготовиться к тому, что ждёт меня за дверью, и в итоге прихожу к весьма неутешительному и даже ужасающему исходу.

Вид окровавленной гостиной с перевернутой мебелью и разбитым стеклом мелькает перед моими глазами и я уже готова потерять сознание от одной только мысли о том, что они причинили друг другу непоправные увечья. Ключ затерялся где-то на дне сумки; даже если бы я хотела его достать, все равно не могу, - руки трясутся, как у механической игрушки с заведённым механизмом, который всё никак не хочет останавливаться, и мне едва удается нажать на звонок. Чьи-то тяжёлые шаги в коридоре становятся слышны отчётливей и вскоре совсем затихают. Чьи-то...

— Ким!

Дверь открывается и в проходе показывается моя мама. А глаза не её. Я впервые за пять лет вижу её настолько растерянной и испуганной, моя мама, бледная, как смерть, она никогда ещё не смотрела на меня так. Я чувствую резкую пульсацию паники в области сердца.

— Мам?

— Ким, — в её лёгких вдруг резко кончается воздух, как у рыбы, попавшей на берег, и голос даёт осечку. — Ты.., — она прикладывает руку ко лбу и закрывает глаза, чтобы не смотреть на меня. — Боже.

Мои ноги не могут сдвинуться с места. Я впервые слышу, чтобы она так заикалась. Признаться, в первую секунду меня не столько удивил тот факт, что мама здесь, в доме Кейна — это пока не дошло до меня в полной мере, — сколько тот сковывающий ужасающим оцепенением тон, которым мама произнесла эту фразу. Как будто она никак не может оправиться от того, что случилось. А значит, случилось что-то поистине ужасающее и шокирующее.

Боже.

Я закрываю глаза. Стараюсь держаться стойко, хотя внутри у меня все нервы натянуты до предела. В моей груди будто чья-то рука включила гнев на быстрый огонь, хотя я чувствую, что вот-вот готова потерять сознание. Внутри меня волны гнева набирают силу и с грохотом вливаются в вены. Я решительно открываю глаза и смотрю на маму, чувствуя, как по моимвенам льётся горячий бульон.

— Где он? — спрашиваю стальным голосом.